он забыл, и что лучше в следующий раз они позанимаются подольше, и собирается уже уходить, когда его останавливает тихое «Подожди». Блондин замирает, как дурак, стоя перед всё ещё сидящим на стуле Ибо, не зная, чего ожидать. «А ведь он мог рассказать родителям или вообще вызвать полицию... И она сейчас ждёт за дверью, чтобы арестовать насильника и отвезти в тюрьму», – вдруг мелькает паническая мысль, но больше ни о чём подумать блондин не успевает. В голове вдруг становится пусто, и он будто в бреду смотрит, как Ибо встаёт со стула, опускаясь перед ним на колени, заглядывает в глаза, словно спрашивая разрешения, и тянется руками к ширинке. Тонкие пальцы расстёгивают молнию, стягивая брюки вниз, забираясь под бельё. – Я... Я не очень умею... – тихо произносит Ибо, прежде чем податься вперёд, обхватывая губами налитую головку. Блондин задыхается от ощущений, от самой ситуации, от того, что этот п... Ибо, его зовут Ибо, стоит сейчас перед ним на коленях, старательно облизывая головку, помогая себе руками. Возможно, он сосёт неумело, но блондину не с чем сравнить. Влажные губы обхватывают гораздо мягче и нежнее, чем делает он сам рукой, когда дрочит, и чем это было, когда... Он так и замирает неподвижно, позволяя Ибо делать... То, что он делает, боясь пошевелиться, хотя под конец ноги начинают болеть от напряжения, от попыток сдержаться и не толкнуться в этот горячий рот, сильнее, глубже, до горла, схватить за волосы и вжать носом в лобок, чувствуя, как член упирается в горло, а Ибо дёргается в попытках отстраниться. Ладони сжимаются в кулаки на фантомных прядях непослушных волос, притягивая ближе и... И он кончает, всё же слегка толкаясь бёдрами вперёд. Видимо, это оказывается неожиданностью для обоих, потому что Ибо закашливается, отстраняясь, весь покраснев. Он сглатывает и снова кашляет, облизывая припухшие губы, в уголках глаз застыли слёзы. – Ты... «В порядке?» – замирает на губах блондина вопрос. – Всё нормально, – задушенно отзывается Ибо, словно прочитав его мысли, и неловко отворачивается, вытирая губы рукавом рубашки. – Уходи. – произносит он всё так же не глядя. И блондин не смеет ослушаться.
***
Только одна мысль крутится в голове, когда он убегает домой на трясущихся после оргазма ногах, стремясь убраться как можно быстрее и дальше. И всё время, пока они не видятся, она не даёт ему покоя. «Зачем? Зачем он это сделал? Ведь в этот раз я его не заставлял...». Наконец, воспалённое бессонными ночами сознание подкидывает верный ответ, успокаивая вновь всколыхнувшуюся совесть и какое-то другое чувство, которое блондин не понимает и не хочет понимать. «Так он ведь педик. Это то, чем они занимаются. Педики. Он, наверное, был счастлив попробовать». Его отпускает, он усмехается даже, закрыв глаза, и вспоминает, чувствуя, что возбуждается вновь. В назначенный день он снова стоит перед этой дверью. И нет, его нисколько не смущает тот факт, что думает он вовсе не о предметах, которые нужно подтянуть. Потому что он просто старается не думать. Встаёт у него ещё на подходе к дому. Дальше события развиваются как в каком-то глупом кино, где все уже зачитали сценарий до дыр и знают, чем всё закончится, но суровый режиссёр требует проиграть все сцены по порядку, делая вид, что это кому-то ещё интересно. Блондин тайком разглядывает Ибо, пользуясь тем, что тот не замечает, вроде бы действительно погрузившись в материал урока, хотя вся его поза выдаёт предельное напряжение. Преувеличенно прямая спина, подрагивающие руки, словно в любой момент готовые защищаться, и судорожно прижатые
В первый раз глава 4 
webmaster@3iks.ru