— Вы – люди сознательные, колхозники, не единоличники. А потому приведу лишь некоторые «за». Урожай в сухом зерне в штате Миссури составляет до четырехсот центнеров с гектара. О зеленой массе для пользы скотоводства я уж не говорю. Сделаете силосные ямы, и будет ваш скот тучен. И не надо будет снимать солому с крыш. Впрочем, никто вас принуждать не станет. Я правильно говорю?
Агроном покосился на секретаря райкома, тот – на председателя.
— Не станет, – подтвердил районный секретарь. – А за низкие урожаи зерновых спросим со всей партийной строгостью.
— А климат, климат у них какой, у этих американцев? – опомнился председатель. – У нас, то засуха, то дожди, то морозы.
— Ну и что? – ответил агроном. – Даже если снимете по двести центнеров с гектара да силоса заложите на зиму. Вы только вдумайтесь в эту цифру! Двести! А не двадцать и не пятнадцать, как в прошлом году по пшенице.
Председатель в задумчивости почесал потылицу.
— Так площадей нету, все занято.
— Расчистите гари, – сказал секретарь. – Пару тракторов под это дело мы вам подкинем.
Председатель перестал чесаться и засиял.
— Трактора – дело хорошее, нужное!
— А кукуруза – дело государственное, – строго сказал районный секретарь. – Ты хронику видел?
— Видел.
— Початки видел?
— Ну, видел.
— Словом, кончай кочевряжиться, как разборчивая девка, расчищай гари, а семян мы тебе подкинем. И материалы для клуба. Молодежь-то не разбежалась еще?
— Да вроде нет.
— Вот то-то.
Секретарь попрощался, вышел из правления, и вскоре его «Газик» заревел мотором. Остались агроном из района и председатель колхоза.
— Завтра я к соседям нагряну, - сказал агроном. – Где у вас переночевать можно?
— Пошли к Матрене с дочкой, – ответил председатель. – У них завсегда Дима-лектор квартирует. Так что дело привычное. Я провожу.
Они оделись, вышли на улицу. Хоть и весна, но ночами мороз еще пощипывал. Председатель поднял воротник полушубка, агроном натянул кепку на самые уши.
— У Матрены будете, как у Христа за пазухой, и тепло, и светло, и на полном пансионе, – хмыкнул председатель. – А я им пару трудодней запишу.
— А собаки у них нет? – заинтересованно спросил агроном. – Недолюбливают меня собачки.
— Кот у них есть, здоровущий, Степаном звать. Он у них заместо собаки.
— Кот – ладно, с котом мы поладим, – уверенно сказал агроном.
Замерзшие лужи льдисто хрустели под сапогами агронома и бурками председателя, сверху смотрели любопытные звезды.
— Ну, вот и Матренина хатка! – довольно сказал председатель.
В окошке мелькнуло женское лицо, мелькнуло и пропало. Звякнула щеколда, и дверь распахнулась. На пороге возникла дородная женщина в длинной белой рубахе, валяных черных опорках, и клетчатой шали. В руке она держала керосиновую лампу.
— Так я пошел, – сказал председатель. – Вы уж как-нибудь тут сами.
— Заходите скорее, – проворчала женщина, кутаясь в шаль. – Неча хату выстуживать.
Она осмотрела агронома с головы до ног и отступила в сторону. Он вошел, и Матрена Егоровна снова заперла дверь на задвижку.
Агроном скинул кепку, снял полушубок, повесил все на крюки и одернул пиджак.
— Сапоги снимайте. – сказала Матрена. – Чисто у нас.
Она, шаркая опорками по выскобленному до белизны полу, прошла в горницу, а агроном, стоя и опираясь на стену, долго корячился, снимая тесные сапоги. Потом все-таки снял, размотал байковые портянки, повесил их на голенища. Звонко шлепая босыми ступнями, агроном прошел в горницу. Матрена в шали на плечах, стянутой на груди узлом, стояла возле стола и ждала. И
С соседкой. 
webmaster@3iks.ru