не тяжелый камень одиночества в моей груди. Я пью, а потом для разнообразия выпиваю еще.
— -
— Боже, какой жуткий ветер! - визжит Эм, когда мы, шатаясь, выходим через парадную дверь паба в пронизывающий холодом ветер.
— Поторопись, мы промокнем, если останемся здесь, - кричу я. Я беру ее за руку, и мы нетвердой трусцой спускаемся с пирса на понтон. Дерево скользкое, и у нас случаются одна или две катастрофы, но мы добираемся до «Индиго», не падая и не утопаясь. Эм в отчаянии прыгает вокруг, пока я нащупываю ключи в своих озябших руках. Я ругаюсь в отчаянии, когда мне наконец удается открыть люк. Мы торопливо спускаемся вниз, в жаркий душный полумрак салона, и я рывком закрываю за нами люк трапа. Дождь брызжет на внешнюю сторону корпуса "Индиго", и он покачивается на своих швартовах на ветру и волне.
— Ух ты, - говорит Эмма, задыхаясь.
— Ага. Погода совсем расхулиганилась, - отвечаю я, готовясь к порыву ветра.
— Слава Богу, что мы пришли вовремя, - говорит она, снимая непромокаемую куртку и убирая с лица влажные волосы. Она сбрасывает лодочные туфли, и я делаю то же самое.
— Мы отлично рассчитали время, - соглашаюсь я, снимаю носки и убираю их в угол на утро.
Я включаю отопление, снимаю куртку и вешаю ее на поручень сбоку от трапа. Потом встаю, слегка дрожа и потирая руки.
— Тут вдруг стало чертовски холодно.
— Ага. Жаль, что на яхтах нет каминов, - говорит Эмма.
— Я всегда могу купить камин, - задумчиво говорю я, - но думаю, что все это для меня чревато пожаром.
— Тогда, наверное, придется обойтись обогревателем. Чай или кофе? - спрашивает она, поворачиваясь к плите.
— Горячий шоколад?
— Хорошо, могу, - отвечает она и начинает рыться в шкафчике.
Я ныряю в свою каюту, хватаю полотенце и вытираю лицо, ноги и волосы, пока Эм включает плиту. Я прислоняюсь к стене каюты, наблюдая, как она двигается в мягком полумраке, создаваемом освещением каюты, ее волосы цвета воронова крыла дико спутаны, а щеки пылают от ветра.
— Вот, - говорю я, протягивая ей полотенце, и она быстро вытирает лицо и ноги, затем наклоняется, чтобы снять носки.
Я ничего не могу с собой поделать.
— Эмма?
— Да? - рассеянно отвечает она.
— Ты действительно понимаешь, насколько ты сексуальна?"
Она выпрямляется и удивленно поворачивается ко мне.
— Что ты имеешь в виду, Белла?
— Я имею в виду... понимаете ли ты, какое эротическое влияние ты оказываете на людей?
Я подхожу к ней ближе и с колотящимся сердцем протягиваю руку, чтобы погладить ее по щеке. Она слегка вздрагивает. Ее глаза темные, и я нахожу их сейчас совсем непроницаемыми.
— Не может быть, чтобы ты это не чувствовала, - задумчиво говорю я. - То есть я вижу это по тому, как ты одеваешься, как ходишь... Ты должна осознавать себя и то, как люди реагируют на тебя.
Эи слегка улыбается и прислоняется к стойке, наблюдая за мной. Она слегка пожимает плечами, прежде чем поднять левую руку, чтобы накрыть мою, прижимая мою ладонь к своей щеке.
— Так и есть. И признаюсь, я злоупотребляю им. Иногда. По ситуации.
— Боже, как бы я хотела быть такой, как ты, - вздыхаю я, откидываясь на спинку скамьи.
— Да, Белла, - тихо отвечает она. -Ты просто не умеешь использовать свои силы, как я, когда дело доходит до секса. Ты стройная, гибкая, великолепная. Ты умна и щедра до невозможности. Ты великолепна. Ты заботлива. Ты любящия. Я уже говорила, что ты великолепна?
Я фыркаю, и она улыбается мне, прежде чем продолжить.
Дагестанские парни 
webmaster@3iks.ru