и растягивавшийся на час или больше, чтобы сидевшие за столом могли, не торопясь, поговорить друг с другом, — и гостье из Рутении за прошедшие дни не удалось увильнуть от общения с хозяйками поместья — обязательно с вином (которое не подавали только самым младшим членам дома), причём за всё время к ужину, кажется, ни разу не подавали дважды одинаковые сорта вина. За прошедшую неделю Фея успела перепробовать много незнакомых ей блюд франкийской кухни и жалела о том, что большую их часть она никогда не попробует снова — слишком редкие или дорогие продукты входили в их состав, особенно редкие в её стране. Вместе с Хадиджей вернувшись в поместье через колдовское зеркало, переодевшись в платье и явившись в обеденную залу, Фея обнаружила, что поместье снова полно людей — вернулись его обитательницы, разъехавшиеся по своим делам в понедельник.
Вернулась и Джонатина, с любопытством спрашивавшая рутенскую гостью, как прошла неделя, — Фея рассказывала ей, как она училась ездить верхом, и как ей понравилось море, — и по-прежнему молчаливая Орьен, и молчавшая, но бросавшая на гостью насмешливо-лукавые взгляды Сафир. Когда ужин был съеден, и обитательницы поместья начали расходиться, мулатка, пройдя мимо Феи, как и в прошлый раз, уронила ей на подол платья сложенную записку — на этот раз Фея развернула её под столом и прочитала: «То же время, то же место». Фея тяжело вздохнула и задумалась. Стоило ли ей идти на встречу с «анфан террибль» дома Мируа, не попытается ли Сафир её, как в прошлый раз, споить и соблазнить? Или она поняла, что рутенская гостья этого не хочет, и не будет повторять попыток... а если всё-таки не только будет, но и удвоит усердия? Что такого вообще полезного она, Фея, сможет услышать от несдержанной на язык (когда рядом нет лишних ушей) бастардки дома... что такого, что она действительно хотела бы услышать? Наконец, решившись, Фея спрятала в кулаке скомканную записку, встала и подошла к Мари.
— Извините, Мари, вы можете передать сообщение для мадемуазель Сафир? — обратилась девушка к своей дуэнье.
— КоньечнО, — ответила та, взглянув на свою подопечную недоумевающим взглядом. — КакоЕ сообщьениЕ?
— Передайте ей следующее: «нет», — Фея решила ограничиться одним словом.
— Ньет? — недоумения в глазах Мари прибавилось.
— Она знает, что это значит, — Фея всё ещё надеялась не вдаваться в лишние подробности. Мари посмотрела на девушку подозрительно, будто о чём-то догадываясь или пытаясь догадаться — наверняка служанка дома Мируа была в курсе репутации «анфан террибль» дома, но ответила только «хорошо».
Утром следующего дня, субботы, Сафир, сидя за завтраком напротив Феи, бросала на рутенку презрительно-насмешливые взгляды, будто говоря: «Струсила?! Сама виновата — третий раз приглашать не буду!» — а Фея её старательно игнорировала. Наконец, когда завтрак был окончен, к Фее и Хадидже подошла мадам Афродит.
— Что ж... — заговорила она. — Сегодня ваш последний день вместе, завтра вы расстанетесь, возможно, навсегда... если мадемуазель Филофея не решит иначе. Как вы собираетесь провести этот день? — она посмотрела по очереди на свою дочь и на её гостью. Фея замешкалась: она вынуждена была снова напомнить себе, что между ней и Хадиджей нет и не может быть настоящих чувств, и ей не нужно пытаться сделать их последний день вместе «незабываемым», чтобы потом жалеть об их расставании и мечтать о новой встрече... а вот Хадиджа, сперва смущённо опустив глаза, подняла взгляд и робко проговорила:
— Я хотела бы... чтобы у нас с Теей, — так она привыкла сокращать имя «Филофея» — её называли и
Совращение матери (часть 1) вступление 