Дни в Шато де Верр сменяли друг друга. Наступил понедельник, и после завтрака Мари объявила своей подопечной, что они с Хадиджей могут гулять по поместью вдвоём, избавившись от опеки своих дуэний, — Фея удивлённо переспросила, не должны ли дуэньи всегда сопровождать их, и получила ответ, что это правило действует, только когда незамужние девушки из дома находятся одни, а когда они с Хадиджей вдвоём, предназначенные друг для друга, они могут быть наедине. И гостья с юной бастардкой дома гуляли по окружавшему поместье саду, держась за руки, Хадиджа льнула к гостье, прижимаясь к ней, украдкой обнимая и целуя, и Фее, которой это на самом деле нравилось, приходилось с грустью напоминать себе, что это не по-настоящему, это не навсегда, что она уже через неделю вернётся домой, и они с Хадиджей больше никогда не увидятся.
Фея фотографировала, рисовала в скетчбуке, а Хадиджа с любопытством заглядывала ей через плечо. Когда девушки вернулись в поместье к полднику, большая часть обитательниц поместья разъехалась по своим рабочим делам — включая мадам Афродит, Джонатину, Орьен и Сафир — за столом остались почти одни только пожилые женщины и маленькие девочки, всего меньше десятка человек. Не вернулись разъехавшиеся и к ужину. Во второй половине дня началась гроза, и Хадиджа и Фея укрылись в своей комнате, слушая, как барабанит снаружи по витражным окнам дождь и как гремит гром, и Фея предложила Хадидже нарисовать её портрет, чем и была занята следующую пару часов — Хадиджа старательно позировала, Фея рисовала, а потом всё кончилось тем, что девушки оказались в одной постели, ласкающие друг друга.
Во вторник в поместье через зеркало вошла ещё одна родственница хозяек — Агриппа де Мируа, женщина лет пятидесяти, в брючном костюме и с коротко подстриженными седеющими волосами — и после короткого знакомства с гостьей (слегка посмеявшись её причине купить себе костюм для верховой езды) через то же зеркало отвела её вместе с Хадиджей и их дуэньями на принадлежавшую ей конюшню, где Фея могла попытаться доказать, что она купила свой костюм не зря. Для Феи ощущения от верховой езды были новыми — она никогда не ездила на лошадях раньше, и кровь степных кочевниц ей в этом совсем не помогала — непривычными, но захватывающими, через час она уже уверенно держалась в седле, не боясь выпасть из него, через пару часов она уже могла пробовать править лошадью, ходившей по кругу на корде — длинной верёвке, привязанной к столбу в центре круга — и училась командовать лошади прибавить шаг или остановиться. Хадиджа тоже пробовала поездить на лошади верхом, но она, в отличие от Феи, слишком боялась упасть или потерять контроль над лошадью — когда ей предложили проехать на корде, дочь пустыни цепенела, сжимая руками поводья, и ещё сильнее боясь выпасть из седла, или что лошадь, пусть привязанная к столбу, понесёт. Новые ощущения понравились Фее, но её ноги после долгого сидения в седле слегка побаливали, и Фея решила, что лошади ей нравятся скорее своей внешностью, и вообще конный спорт — слишком дорогое хобби для такой нищебродки, как она. Конечно же, она лошадей с удовольствием и пофотографировала, и порисовала, пополнив количество рисунков в своём скетчбуке.
Вернувшаяся в поместье к ужину во вторник мадам Афродит спросила гостью, не хочет ли она, если погода позволит, сходить на пляж, когда погода позволит, Фея ответила положительно, мадам Афродит спросила у гостьи, есть ли у неё купальник, получила отрицательный ответ, и тогда Фея вспомнила, что у неё есть
Съемка безумной ночи 