песок смою после речки, чтоб в дом не тащить. Девчонок покричу, они у Ермолаевны.
Подруги, неотрывно глядели друг на друга, а на меня больше не обращали внимания. У меня сложилось впечатление, что идет беззвучный, но активный диалог, потому что их лица отражали сменяющиеся эмоции. Не подмигивали конечно, так - чуть-чуть приподнялась бровь, еле заметно дрогнули ресницы, уголки губ едва-едва приподнялись.
Мама Полина наконец широко улыбнулась, кивнула, непринужденно повернулась и, слегка покачивая белой, в отличие от мамы Марины, попой, зашла за угол бани к легкомысленной будке уличной душевой.
Я, успевший надеть трусы на поднимающийся член, вышел. По дороге к дому навстречу попался папа, перед собой он нес ворох из полотенца, маминого кимоно и еще чего-то. Разминувшись с ним, я оглянулся – в дверях предбанника все так же спокойно стояла голая мама Марина. Кустодиева на них нет! Полина Ивановна
После позднего ужина с грибами, и на первое, и на второе, разбрелись по поколениям. Старшее поколение поскучало перед тупым деревенским телевизором, показывающим только сериалы и разбрелось по спальным местам. Но на этом безумный день не кончился. Дни в июне долгие.
Минут через двадцать тишины Коля совершенно бесшумно встал с раскладушки, (он был уже без трусов) с болтающимся, еще не вставшим, но уже надувшимся членом подошел к заснувшей на моем месте (на диване) и в моем теле Марине и тихонько завернул одеяло ей в ноги. Ему и в голову не могло прийти что разворачивается сюжет чуть ли не сотни комедий о приключениях очутившихся в чужом теле, а изюминка вот сейчас под ним в таком знакомом и на ощупь, и на запах, и на вкус виде. Марина пошевелилась, а когда он стал стягивать с нее трусы, повернула к нему голову. Коля уже не таясь, приподнял попу любимой жены, задрал и отбросил ночнушку, тихонько прилег сверху, несмотря на протестующий шепот просыпающейся Марины и упертые в него руки. Ткнулся членом в ее совершенно не разогретую сухую письку. Начинающееся изнасилование перешло в предварительную любовную возню, сопротивляющиеся, упертые ему в грудь руки сместились за спину и стали поглаживать, теперь уже прижимая к себе во время бесконечного поцелуя. Было странно и дико наблюдать со стороны, как мой Коля входит в мое тело временно занятое Мариной, а я как отмороженная этого не ощущаю. А еще стала концентрироваться грусть от того, что двум моим любимым людям очень хорошо без меня. Коля начал первые еще пробные движения, определяя хватает ли смазки. Смазки уже хватает, знаю и на расстоянии. Стало совсем тоскливо. Могли бы, что ли, в баню пойти, но не в моем же присутствии! И тут же устыдилась, а как же мы при Маринке вчера трахались со скрипом на весь дом. Но все равно, при мне это делать совершенно бестактно.
И тут услышала тихий но отчетливый шепот Маринки:
— Маринка, бедняжка, не плачь, иди к нам скорее.
Коля так ничего и не понял:
— Ты чего, Полина, пусть спит, я не смогу при ней…
— Глупый, так надо, так будет правильно…
Эмоции, переполнявшие меня, мгновенно как в математике сменили «-» на «+». Слезы – им все равно минус или плюс, для них все сильные чувства по модулю – закапали, срываясь со щек на лиф ночнушки. Я перебежала к ним, еще не решаясь снять ночнушку. Белеющая грудью и попой Маринка выбралась из-под верного (нет никаких сомнений) Коленьки, встряхнув, бросила на пол ватное одеяло, то что на ночь забирали из-за сарая и, задрав на мне ночнушку, обнажила свое тело (в котором я только временно) перед
Как мы играли не желание в поезде. Часть 1 