как оловянный солдатик. Теперь бегом под кран, сполосни холодной, чтоб твою маму не соблазнять. У тебя вся ночь впереди учить слово «эякуляция». И еще у меня одна мысль появилась...
Олечка в образе Саши, по-своему разбрасывая слегка чужие босые ножки, подбежала к душевому поддону и подставила под кран член. Подвывала от холода, но терпела пока эрекция не утихомирилась. Без промедления заскочила в парную и чуть не сшибла у двери Марину Александровну.
— Ты чего летишь как из сугроба? - улыбнулась тетя Марина, машинально поправляя грудь в которую вставилось мальчишечье плечо, - и губы синие...
— Ой, прости мам... рина Александровна, я забыл, что в кране вода из скважины, - Оля заскочила на самый верх и прижалась членом к горячим доскам.
Тётя Марина и Сашка вышли в предбанник отдохнуть. Братец к девичьему телу со смещенным центром тяжести адаптировался в момент. Не побоялся приласкаться к «маме», когда они сели рядышком, остывая в вечерней прохладе открытой двери предбанника. Я сбоку, вне поля зрения тети Марины, аплодируя, свела без касания ладони, выказывая брату восхищение.
— Мы рано, видать пришли? – раздался из сгустившихся сумерек голос соседки и она вышла на освещенное место перед дверью. Через ее плечо заглядывала Санька.
— Нормально, - расслабленно ответила тётя Марина, мы почти всё. Сейчас оденемся и еще кое-кто выйдет. Пара вам хватит, воду тоже не жалейте. Ну вы же, Нина Ермолаевна, как тут что знаете.. .
Мы с Сашкой взялись за трусы... Я надела свои и, отобрав у Сашки мужские, подала ему Олины. Еще и развернуть пришлось.
— В бане жарко, не мудрено перегреться, - предупредила я гостей и заодно успокоила удивившуюся было Саньку.
Мы втроем быстро оделись, тётя Марина, не вытираясь, натянула халат на голое тело, а Сашка сообразил сам надеть халатик, тем более, что лифчика не было.
Нина Ермолаевна с краю повесила свой теплый халат, оставшись в хлопчатобумажном бюстгальтере и длинных под грудь трусах. Бюстгальтер она, скомкав сунула в отдельный пакет, погладила длинные, как заячьи уши и такие же плоские груди, свисающие на живот. Живот в свою очередь свисал на лобок. Я с ужасом подумала, что в это неряшливое, запущенное тело перемещаться не хочу. Санька совсем раздеваться не торопилась, она только стащила свободную футболку скрывавшую... да что там скрывать! И до этого было видно, что там ничего нет. Сиськи и до первого номера не дотянули, хотя она возрастом как я, а ростом с Олю. Одно достоинство – ноги длинные, от пола до самой задницы, которой, КСТАТИ (с удовольствием подумала я) далеко до Олиной, а если честно, она как у меня.
А занесу-ка полотенце и трусы Оле, подумала я и, уловив момент, шмыгнула за толстую банную дверь. Олечка уже вымылась и окатывалась водой из ковша...
— Надевай, там соседки пришли.
Оля наскоро промокнула Сашкино тело полотенцем, натянула трусы, спрятав такие привлекательные гениталии и по привычке намотала полотенце вокруг груди. Мы вышли в предбанники и прошли за задницами бабки и внучки, те копошились в своих пакетах, доставая кто шампуни и кондиционеры, а кто мочалку, пемзу и... вот чего никак не ожидала увидеть, это слесарные кусачки-бокорезы. Позже я расспросила Саньку для чего в бане это орудие пыток, та объяснила, что бабка ими откусывает себе распаренные ногти, что ничто меньшим калибром не эффективно. А педикюр пилочкой для ногтей занимает времени не меньше, чем перепиливание тюремной решётки той же пилочкой. А так как у бабки уже не осталось в запасе двадцати лет, как у Эдика Дантеса, она и прибегает к радикальным действиям.
Однажды на тесном судне 