смогла, как ни уговаривали, зато придавленные руки выдернуть уже не пыталась.
— Давай, камни-ножницы-бумага?
— Да.
— Раз... два... три! – просчитали мы хором.
Я выиграл. Шура жестом предложила приступить. Сразу потянулся к Олиному лицу, ее приоткрытым сладким губам. Но Шура жестом остановила порыв. Обозначив вращение двумя пальцами, она показала на сосок.
Я потянулся к Олиной кругленькой и небольшой грудке, но Шура опять остановила и жестом же предупредила, что это надо сделать очень нежно и ласково.
Я невесомо как к мыльному пузырю притронулся к соску, покрутил пальцами и сосок проклюнулся, затвердел, причем второй с небольшим отставанием тоже. Шурка показала на кончики пальцев, и на лобок. Я перешагнул Олину ногу, присел со стороны беззащитной письки и погрузил пальцы в сырые кучеряшки. Шурка, колени в стороны, присела передо мной на пятки и двумя пальцами раздвинула губы на своей письке. Я сообразив, что это образец для подражания, кивнул и так же раздвинул Олины наружные губы. Шура показала пальцем другой руки на свой клитор и обозначила круговое движение.
Я старательно выполнил и это. Шура продолжая держать половые губы раздвинутыми, показала на свою зону уретры, но отрицательно помахала пальцем. А после этого высунула язык и сделала им несколько лакающих движений.
Я покраснел, но машинально продолжал разглаживать спутанные волосы Олиного лобка. После паузы отрицательно покрутил головой. Тогда Шура, показала кулак. Ну этого я не боялся, даже когда любимая сестренка поднесла свой твердый кулачок с острыми костяшками к моему зачесавшемуся носу. Я презрительно усмехнулся и снова стал расчесывать подсыхающие кудряшки. И тут последовала угроза уже нешуточная: Шурка опустила кулачок к своему лобку, а другую руку положила на сгиб локтя.
И я сломался! Есть против человечества парочка совершенно негуманного оружия: первое вот это, нацеленное ниже пояса и второе - женские слезы, они тоже убийственно действуют. Собрался с духом, развел обеими руками чуть припухшие Олины наружные губы, опушенные короткими бесцветными волосками и прикоснулся языком к дырочке уретры. Ничего особенного не ощутил, и уже смело поводив по ней кончиком острого языка, оторвался и вопросительно взглянул на Шурку. Та показала большой палец, а затем на свой розовый клитор. Я, уже не стесняясь, облизал далеко высунутым языком красный овальный узелок. Шура кивком скомандовала, мол, продолжай и покрутила себе сосок. Пришлось, не прекращая языком частых касаний клитора, дотянуться до соска, и нажать как на кнопку дверного звонка. Олю от этого сразу залихорадило.
— Кончила! Ты кончила! - Заорала Шурка, - поворачивайся попой вверх! Садись на нее Саша. Лупить будем тоже по 10 раз. Пять ты, пять я, опять ты и потом я.
Оля перекатилась, подставив загорелую попку солнцу и своим мучителям.
— Ой, только не больно, только не больно! – Заверещала она, видимо свои угрозы ее мама-учительница ни разу не осуществила.
Я сел сверху на слегка раздвинутые бедра девочки, при этом яйца и член провалились почти до одеяла. Шурка села писькой почти на загривок Оли, широко разведя колени и прижимая ими Олины руки к бокам.
Наша тройка напоминала старинную русскую игрушку, «Мужик и медведь». Мужик естественно я, а медведь, соответственно Шура, Оле же выпала пассивная роль бревна, на котором сидят верхом лицом друг к другу герои игрушки.
— Начинай, - велела Шурка и стала считать.
Я бил даже не вполсилы, а скорей в четверть. Оля тихо и весело ойкала каждый раз и после счета «десять» загорелая попочка даже не порозовела. Шурка продолжила в том же темпе, однако ручка у нее была поугловатее. Оля взвыла в полный голос и завертелась попой, пытаясь скинуть балласт. Однако, когда закончившая бить Шура, предложила
Взломанные аськи и тайная переписка!! Продолжение 