я посчитал женской привычкой и больше всего боялся с этими метаморфозами потерять в себе мужика. Членик замерз и не отличался ни формой, ни размером от мраморных коллег на древнегреческих статуях. Яйца тоже от холода поджались и пытались перебраться из мошонки в живот.
В рюкзаке у меня должны быть запасные плавки, в крайнем случае Шурка поделилась бы одними из своих. Прокошенный коридор был узким и мне, чтоб пройти в дом, никак не получалось обойти лежащих на пузе девчонок с любопытством повернувших ко мне головы. Проходя вплотную к одеялу, я скосил глаза на две попки, одна побольше, другая поменьше. Вот так, забывшись, спровоцировал ничем не сдерживаемый член и он потянулся к теплу, к солнцу. Пришлось ускориться, но едва миновал их, услышал Марину Александровну:
— Саша, постой.
Оглянулся, отворачивая член от Оли и увидел, как ее мама подплывает и идет к берегу, подняв над водой мои плавки. Она кинула их, я поймал и, даже не отжимая, быстро надел. Подняв глаза на женщину, чтоб поблагодарить, я увидел ее округлившиеся глаза – она узнала член!
Я улегся в стороне, Марина Александровна - в ногах девушек, уже повернувшихся к ультрафиолету сиськами.
Женщина заговорила тихонько, но я расслышал:
— Девки, вы не слишком обнаглели, трясти титечками перед парнем? Не боитесь, что у него снесет крышу?
— Не боюсь, тетя Марина, к моим сиськам он привык... А у Оли точно такие же. – Шурка меня не стеснялась и говорила чуть громче, и постепенно остальные тоже перестали приглушать тон. Я усиленно делал вид, что сплю.
— А ты, Оленька, тоже так думаешь? – чисто для успокоения спросила Марина Александровна.
— Я не боюсь, я надеюсь, - отчаянным голосом, как перед расстрелом заявила девушка.
— Так! Мне пора забыть институт, особенно тему, какие методы воспитания считать непедагогичными. Я как физичка склоняюсь к физическому воздействию, - за насмешливым тоном скрывалось искреннее переживание за дочь.
— Мама, у нас в классе не осталось ни одной девочки, - стала оправдываться Оля, она, трясясь от страха разоблачения, не сообразила, что уже выболтала свою главную тайну...
— Хочешь сказать, что теперь ты имеешь полное право праздновать Восьмое марта? Сапожник - без сапог, у шеф-повара дома убежала манная каша, а профессиональный педагог, воспитывая чужих детей, не уберегла свою дочь! – накал речи возрастал с каждой метафорой.
— Это случилось без моего желания, я просто на пару секунд упустила контроль над ситуацией.
— Шурочка, ты-то хоть еще девочка? – простонала Марина Александровна, -неужели я потеряю веру в человечество?
— Мариночка Александровна, смело верьте дальше! Вот года через три-четыре обязательно снесу перемычку и вашу веру. А вы-то сами в каком возрасте рискнули верой в человечество?
— В восемнадцать. Но вы сами знаете, чем это закончилось! – учительница все еще пыталась выглядеть грозной.
— Это закончилось мной! – пискнула Оля, счастливая от того, что скандала, кажется, удалось избежать и тяжелый камень на душе слетел прочь, - ты получила меня вместо моего родителя и, признайся, это был выгодный обмен, потому что я тебя никогда не брошу! – и совершенно не контролируя свой язык добавила, - а Саша... он и сам не знает, как сильно мне нравится!
— Та-ак, либо ты мне немедленно сдаешь «на отлично» экзамен по способам предохранения от беременности, либо я отправляю тебя под опеку к твоей тёте. Это из меня ты веревки вьешь, а она-то всех в кулаке держит.
— Пожалуйста! Хоть ночью разбуди и я тебе перечислю безопасные дни цикла, а во все остальные готова принимать орально. Ой!
Отдых в Коктебеле. 
webmaster@3iks.ru