потери интереса, но острота восприятия несколько утихла, поэтому демонстративно отвернулся и только тогда окликнул. А ведь кто-то обещал не визжать. Когда их писк затих в доме, проник через примитивную калитку, пристроил под крышей бани удочку и зашел в дом. Марина Александровна в фартуке поверх купальника варила суп, девчонки хохотали наверху. Я включил телевизор: шло кино «Король-олень». Я, едва разобравшись в сюжете, осознал какое это жизненное кино! Даже не заметил как рядом пристроилась Шурка, не слышал, как нас позвали обедать и только когда кино невразумительно закончилось, огляделся. Такими же круглыми, но еще и заплаканными глазами смотрела Шурка.
Мы молча уселись за стол.
— Отлично снято, но, ребята, не надо так близко к сердцу воспринимать грустную сказку, - говорила Марина Александровна, наливая нам суп.
Поставив перед нами тарелки она почему-то задумалась...
Едва мы выпили остывший чай, Шурка, уведя меня по несерьезной причине на середину огорода, пересказала мне шепотом телефонный разговор Марины Александровны с мамой. А я предложил поделить время для интимных утех. Во избежание. Договорились: Шурка ласкается с утра до обеда, я после ужина и на ночь.
Когда жара стала спадать, мы сразу в купальниках пошли на берег все вместе, потому что я расхвалил воду. Одеяло, забытое мной, так и лежало возле ивы. На него сразу уселась Марина Александровна, задумчиво огляделась, взволнованно задышала, но ничего не сказала и прилегла, так и не потрогав воду. Я собрался ненавязчиво понаблюдать за ней, но девчонки затеяли меня утопить и пришлось бороться за свою жизнь. Над тихой речкой разносились брызги и визг. Мне пришлось бы туго, но я применил неотразимую тактику. Дергал за завязки на спинах девушек. Заметив, как лифчик всплывает над сиськами, его хозяйка сразу выбывала из морского боя, а я получал возможность разобраться один на один с оставшейся. Я вовремя успевал дернуть очередной кончик веревочки, и противник перестал побеждать меня числом.
Девки, видя, что одолеть не могут, взяли тайм-аут, пошептались и, дружно сняв, бросили лифчики на узкую полоску песка и пошли на меня в психологическую атаку с сумасшедшим визгом. Марина Александровна, за реакцией которой я по возможности поглядывал, к частичному оголению дочери и ее подружки отнеслась совершенно спокойно. Война между тем сместилась на глубину и приняла подводный, но не менее азартный характер. На трусах завязок не было и мне пришлось туго... слишком свободно... В общем плавки я потерял. И, в конце концов, без трусов оказались все, кроме дамы вступившей в самый длительный, захватывающий пару десятков лет, но неминуемо проходящий когда-нибудь Бальзаковский возраст. Она, в тылу созрев для купания, обогнула поле, то есть акваторию боя и дредноутом поплыла вниз по течению. Мы устали, но на берег выходить не спешили. Шурке повезло первой найти в перебаламученной, мутной воде свои плавки и она, выжимая их, первая вышла, сверкая голой попкой, на траву и там лениво надела. Мы с Олей бесполезно шарили в коричневой воде, пока я не сообразил поискать в камышах, где ранее запуталась удочка. Точно! Олины плавки там и желтели, обхватив толстый бурый стебель. Я торжественно вручил их довольной Оле, и та, оглянувшись на затылок уплывающей мамы, прикоснулась губами к моей щеке. Я чисто машинально снял с ее выпученного соска шерстяную нитку зеленой водоросли. Я бы и на другой груди чего-нибудь нашел, но раскрасневшаяся девушка побежала на берег, поднимая бурун брызг. Там плюхнулась на одеяло и, отжав плавки, лежа надела. Лифчики, которые Шурка успела уже сполоснуть от песка, капали развешенные на ветках.
Мне стало грустно и одиноко, я побрел на берег. Прикрываться руками
"Во блин даёт ". 
webmaster@3iks.ru