давать холостые залпы, но это было связано исключительно с цветными воспоминаниями о прекрасном Юлином теле. Но какое значение могли иметь непонятного происхождения стоны? Желание прикоснуться к вздыбленному члену нарастало с каждой секундой, особенно после увиденного незадолго до этого. Для начала я стянул, не опасаясь маминого пробуждения, толстое одеяло, высвободил мачту из трусов и с удовлетворением посмотрел на готовый взорваться от нестерпимого зуда член. Было в этом что-то необыкновенное - так запросто лежать в паре метров от мамочки, слышать женские стоны и прикасаться кончиками пальцев к собственному пенису. От каждого прикосновения, когда палец проходил от чувствительной головки до самого основания ствола, по всему моему телу пробегала электрическим током мелкая дрожь. Внезапно, как гром среди ясного неба, страшная догадка разразила мое беззаботное существование. Как бы не противился я сейчас в это поверить, но стало абсолютно понятно, что дрочу я под юлины стоны, пока кто-то из офицеров безжалостно трахает ее. Ревность кольнула мне сердце, начала жечь, как лава, но желание трогать себя не проходило, даже наоборот, усиливалось многократно. Терзаемый ревностью, представляя, как Юля терпит унижения офицера, я как безумный сжимал член и водил ладонью по чувствительной плоти. Ясно мне виделось, как с презрительной гордостью, стиснув зубы бедолага лежит под офицером, клацающим перед ее лицом звериным оскалом. Отчетливо мне представлялось, как в пылу борьбы мужчина вбивает хрупкое тельце в матрац, как мозолистые руки вандала сжимают изящные груди, отчего Юленька горько стонет на всю квартиру не зная устали. Неожиданно волна, которая теплилась и бурлила внутри меня, сметая все плотины робких моих попыток, вырвалась наружу и дуэтом с Юлей я громко застонал. Несколько минут я не был способен ощущать ни свет, ни тьму, ни холод, ни жар, лишь непрестанные стоны доносились через глухой купол над моей головой. Вскоре острота чувств вернулась и склизкое обилие на моем теле стало досаждать. Лежать в темноте измазанным собственной спермой - то еще удовольствие, можете поверить на слово! Только я решился встать, будучи уверенным, что мамочка крепко спит, как в коридоре послышались знакомые шаги. Вот так, стоя голышом посреди комнаты, я молился, чтобы мужские голоса были потише и не старались так назойливо разбудить маму. Только сейчас я поймал себя на мысли, что из квартиры вышли все трое офицеров, но при том уязвимом положении, это ушло на второй план.
Бесконечно долго тянулись минуты, заставляя меня стоять на месте, чтобы не разбудить скрипом пола маму, пока в коридоре все не уляжется. Тогда я тихонько голышом, с потеками спермы на животе, ногах и со спадающими мутными каплями, вышел в тускло освещённый коридор. Нелепыми шагами театрально затаившегося шпиона я достиг общего туалета. Дверь приоткрыта, свет включен - как не сложно догадаться, это гости, не знакомые с нашими строгими порядками, могли позволить себе подобную вольность. С облегчением я ринулся внутрь, но остолбенел прямо на пороге. Никогда мне еще не доводилось видеть женщину в столь жалком положении... Юля, чуть живая, сидит на фаянсовом унитазе, абсолютно голая, растрепанная и потная. На ее изможденном лице и теле видны такие же мутные потеки, что и у меня самого. Фигура, которая еще вчера обещала всегда оставаться легкой и молодой, сейчас увядала на глазах.
Неимоверных усилий мне стоило взять себя в руки и принять хоть какое-то решение - оставлять соседку здесь в таком виде точно не следовало.
— Теть Юль, - шепнул я обеспокоенным голосом, чтобы не привлечь соседей.
Юля с трудом подняла голову и мученической улыбкой отреагировала на знакомое лицо.
Рассказ о моей маме. Часть 1: В бане с мамиными подружками 
webmaster@3iks.ru