В этом году ни с того ни с сего Рождество всей семьей решили праздновать на даче. Ну как всей семьей решили — батя решил. Наслушался от знакомых — природа, тишина, красота, свобода — делай что хочешь, никакие соседи возмущаться не станут. Опять же самому никто не мешает... Я, честно говоря, ехать не хотел. Ясно же что скука смертная. Я лучше с друзьями бы остался, но с батей разве поспоришь? Мама тоже особенной радости не выказала, но батя, упрямый как черт, ее уговорил. И плевать ему что у нас, в отличие от тех его друзей, дача не в нормальном поселке, а в старом-престаром дачном кооперативе, где почти сплошь полуразваленные летние халупы в которых никто зимой не живет, дорогу туда не чистят, а электрические провода стырили еще два года назад и с тех пор электричества в поселке нет. В общем, я чувствовал что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Так и просидим втроем за столом — ни тебе погулять, ни телека, ни компа.
Короче, невзирая на мое тихое недовольство, к обеду следующего дня мы были там. Настроение у меня испортилось еще по дороге, когда батина машина поминутно вязла в снегу. Тогда он брался за лопату, а я потом выталкивал машину из снежного плена. Тем не менее мы добрались-таки, потратив на это два с половиной часа вместо обычного летнего часа.
В отличие от большинства окружающих развалюх, наш домик был еще ничего. Все ж батя показал себя молодцом, утеплив его снаружи и обшив досками. Правда, внутри он так и остался маленькой комнаткой с еще более крохотной прихожей, но зато в нем была печка. Мелкая и неказистая, но на такой домик больше и не надо, так что хоть замерзнуть нам не грозило. Тем более что после строительных работ осталось немало обрезков досок и прочих деревяшек.
Мы перетаскали привезенную с собой еду, когда батя вдруг вспомнил, что ему еще надо вернуться в город, закончить какие-то дела. А вечером он снова приедет к нам. Мы пока должны заниматься хозяйством — я растопкой печки, мама сервировкой стола, а так же вместе — уборкой. Впрочем, мама, похоже, была в курсе что отец ненадолго нас покинет, ни капли не удивившись его словам.
— Пап, а если ты в снегу застрянешь? Кто подтолкнет? — спросил я в надежде что он возьмет меня с собой. Вдруг я за это время как-нибудь отмажусь и останусь дома?
— Нет, Леш, будь тут. Не бросим же мы маму одну в чистом поле? А я уж как-нибудь доеду. Позвоню вам когда доберусь чтобы не волновались.
Пришлось смириться. Отец уехал, а я поплелся выкапывать из-под снега мерзлые доски.
К вечеру все было готово. Печка весело гудела, так, что в домике стало жарко и я разделся до футболки. Стол накрыт. Мама переоделась в красивое платье, длиной сантиметров пятнадцать выше колена и с большим вырезом на груди. Оно обтягивало ее фигуру, прекрасно сохранившуюся несмотря на возраст, разве что бедра стали заметно шире чем на фотках из ее молодости. Заодно с возрастом увеличилась грудь, и, разумеется, лицо выглядело хоть и не на свои тридцать семь, но на тридцать — тридцать два точно. В общем же мама смотрелась довольно провокационно, особенно когда резко оборачивалась и широкий низ платья взлетал, открывая ноги еще чуть выше. Впрочем, сегодня ей позволительно — подумал я — Все равно никто ее не увидит кроме своих. А батя ее и не в таком образе видал. Я же... ну я-то сын, мне тоже позволено
Служебный экстрим..Рассказ шестой 
webmaster@3iks.ru