— Эх, жалко все же что отца с нами нет... Я помню, мы с ним точно так же сидели при свечах, когда я... приняла решение выйти за него замуж. Это у меня дома было, на старый Новый год. Родители в гости ушли, а у нас свет отключили во всем районе... Тоже так же — зима, тихо, свечи... и мы вдвоем.
— Мам, а расскажи, как он тебя уговорил замуж, а? Интересно же!
— Да? Ну... ладно.
Она отхлебнула из бокала и вылила туда остатки из бутылки. Я отпил из своего и приготовился слушать.
— Ну... сначала мы разговаривали просто так... А потом как-то съехали на мою одежду, мою внешность... и он завалил меня комплиментами. Это я сейчас понимаю, что не всему можно верить... А тогда так приятно было...
— А потом?
— Потом мне понадобилось салфетки с полки взять, забыла я их сразу на стол поставить. Он говорит — я подам. А сам зашел сзади и поцеловал меня в шею... вот сюда. — мама, прикрыв глаза, с мечтательным выражением на лице коснулась шеи где-то сбоку сзади, я не увидел где из-за ее распущенных волос.
— Где-где? — подошел я к ней. — Не вижу, волосы мешают...
Мама отодвинула их и снова указал на точку над ключицей:
— Вот тут...
Я, наклонившийся, чтобы при скудном освещении, в тени ее головы получше рассмотреть куда она показывает, неожиданно даже для себя вдруг коснулся губами этого места и тут же отпрянул.
— Да, здесь... — подтвердила она.
Я снова прикоснулся губами к ее шее, на этот раз чуть сильнее, не отшатываясь сразу.
— Да-да... — мамин голос звучал так, словно она все еще пребывала там, в воспоминаниях о том дне. — И языком еще...
Я разжал губы, просунув между них кончик языка, скользнувший по маминой коже. Она еле заметно вздрогнула, судорожно вдохнув.
— Леш, хватит. Не надо...
Я нехотя оторвался от нее, оставшись рядом.
— Мам, а дальше?
— Дальше? Дальше... — она точно раздумывала стоит ли говорить. — Дальше опять поцеловал... здесь... и здесь... — она указала на ключицу, шею спереди сбоку.
Раздумья заняли у меня меньше пяти секунд, после чего я снова склонился над ней, целуя сначала туда же, куда в первый раз, а затем, не отрывая губ и языка от маминой кожи, туда, куда она только что показала.
— Ох, Леша... не надо... — слабо потребовала она.
Я, не чувствуя твердости в ее голосе, продолжал целовать ее в шею, замечая как мамина голова запрокидывается, открывая мне доступ.
— Здесь еще... — услышал я, скосил глаза на ее палец и прижался губами к ямочке между ключиц, чуть ниже шеи.
Мама снова как-то по особенному вдохнула, а я пощекотал ямочку языком.
— Хватит... — мама собралась с силами и мягко отвела мою голову. — Леш, ты это делаешь совсем как отец. У мня даже голова закружилась, как тогда...
— Мам, если тебе нравится — давай тогда я еще...
— Нет, не стоит.
— Ну хорошо. Тогда дальше рассказывай.
— А потом он поцеловал меня в губы... Леша, не над... !
Я не стал ждать, быстро наклонившись и коснувшись маминых губ своими. Ненадолго, но так чтобы успеть почувствовать какие они теплые и мягкие, с легким привкусом вина.
— Ты что, решил все повторять что я тебе рассказываю?!
— Нет... Да... Мам, а что такого? Почему в шею-то поцеловать нельзя? В щеку можно, а в шею нет?
— Ну не в губы же!
Да, тут я и сам понял что перебрал. Губы — это, конечно, другое.
Воспоминания Марины. Удивительные отношения мачехи и пасынка 
webmaster@3iks.ru