Как правило, во время учёбы недели летят так, что теряешь им счёт. Но дни перед этой субботой, казалось, тянулись словно резиновые. Посвящённые в таинство нововведения студенты то и дело шептались между собой, делясь сокровенными впечатлениями от полученных воздаяний и строя догадки о тех, которые у них ещё впереди.
Наконец, заветный день настал, и мисс Грейнджер вновь уединилась в Выручай-комнате. Она вальяжно развалилась на старинном диване, откинувшись на мягкую спинку. Затем расстегнула пуговицу на джинсах, чтобы они не давили на живот. Девушка собиралась провести здесь довольно долгое время и постаралась обеспечить себе максимальный комфорт.
Ещё бы, ведь сегодня ей полагалось заслуженное воздаяние за оценку «Оutstаnding» — наивысший балл, полученный недавно по Нумерологии! Некоторое время она посидела молча с закрытыми глазами, сжимая в одной руке свой доверительный медальон, а в другой — волшебную палочку.
— Воздамус! — раздалось спустя минуту тихим, но решительным шёпотом, и мир грёз и фантазий окутал сознание юной чародейки...
* * *
Гермиона прекрасно помнила тот солнечный майский день. Она не просто возвращалась домой после школьных занятий, она буквально летела на крыльях. И не только оттого, что это был последний день учебного года и впереди было всё лето, которое она, как обычно, проведёт с Гарри и Роном в Хогвартсе. Окрылена она была и собственными превосходными результатами, с которыми закончила очередной класс в своей обычной школе.
Вбежав в дом, ученица ворвалась в свою залитую ярким светом комнату, бросила в дальний угол портфель и принялась вальсировать под какую-то одной ей слышную музыку. Купаясь в солнечных лучах, девчонка выписывала замысловатые танцевальные па, то вознося руки над головой, то держась ими за край подола школьной юбки. В ту пору она прикрывала её ножки почти до колен, однако сейчас, учитывая рост повзрослевшей Гермионы, едва ли могла скрывать её бёдра хотя бы на треть.
Молодая волшебница всё глубже погружалась в это окутанное некой таинственностью воспоминание. Она знала, что спустя минуту-другую, в комнату войдёт её отец. В свойственной ему угрюмой манере он сядет на край кровати и некоторое время с ноткой немого осуждения будет наблюдать, как легкомысленно кружится по комнате в танце его дочурка. Затем всё с тем же каменным лицом он спросит её о том, как прошёл последний учебный день в школе, и с какими результатами она закончила этот год.
В ответ Гермиона, перестав, наконец, вальсировать, достанет из портфеля свой табель с оценками и с гордостью предъявит его. А сама в это время запрыгнет с ногами на кровать и усядется рядом с папой в позе лотоса. Она будет заискивающе смотреть снизу-вверх на серьёзный профиль отца в надежде увидеть в его взгляде хотя бы намёк на похвалу или одобрение.
Ох, как же ей хотелось, чтобы папочка был с ней поласковее! Пусть не каждый день, пусть лишь иногда, чтобы он хоть как-то выражал свою любовь, неравнодушие и заботу. Чтобы хотя бы раз сказал, как он гордится своей умничкой и красавицей, как рад её успехам, и какая она у него замечательная. Как же девчонке всегда не хватало проявления этих элементарных отцовских эмоций!
В тот день после нескольких минут молчаливого изучения табеля с оценками, он лишь сухо сказал ей: «Неплохо», после чего встал и удалился из комнаты, даже не взглянув больше в её сторону. Бабочки, порхавшие всё это время у Гермионы в животе, тут же куда-то улетучились. Она так и осталась сидеть, скрестив ножки, на своей кровати в полном одиночестве, а по круглой гладенькой щёчке покатилась тёплая прозрачная слезинка...
Это была оригинальная версия воспоминаний событий того дня. Однако сейчас
Жена Таня 