девушка, представив себя в клетке, на усыпанном сеном полу, в окружении полудюжины статных кобелей-мабари с налившимися кровью пенисами, и Алистера, с довольным лицом наблюдающего, как псарь прижимает к ее ягодице раскаленное добела клеймо. Ее щелка исторгла новую порцию выделений.
— Хорошая девочка. Хм-м... Но мне кажется, кое-чего не хватает. Разве может такая видная сука не иметь ошейника? Сейчас что-нибудь придумаем...
Элисса, продолжающая послушно стоять с откляченной кверху разверзнутой попкой, напряженно прислушивалась к копошению позади себя, мало что различая за бешеным стуком собственного сердца. Намерение долийца очень ее взволновало, но едва ли в плохом смысле этого слова. Скорее, это было ликование. Ведь кто попало ошейника не удостаивается. Наконец Каммен обошел ее и сел перед ней на корточки.
— Сидеть, — отчеканил он спокойным, но в то же время властным тоном.
Девушка уже несколько лет держала при себе волкодава мабари, поэтому прекрасно знала все команды для собак. Вся разница заключалась в том, что если раньше она их отдавала своему питомцу, то теперь, сама являясь чужой питомицей, должна была их исполнять. Тем не менее, будучи «приличной дрессированной сукой», она подчинилась без промедлений: быстро вскинулась, села попкой на пяточки, сложила ладони перед собой на бедрах и выпрямила спину. Затем подняла преданный взгляд на юношу... нет, хозяина и испугалась незнакомых ей диких холодных глаз. В руках тот держал широкий и короткий кожаный поясок, один из тех, которыми она перехватывала голенища своих сапог.
— Не бог весть что, но пока сойдет. Потом, в денеримской псарне, король Алистер наградит собачонку более красивым ошейником. А теперь давай-ка его наденем.
Откинув волосы набок, Элисса склонила голову. Теплый, еще не успевший остынуть поясок коснулся шеи, обвил ее плотно, но так, чтобы не доставлять сильный дискомфорт, и застегнулся сзади. Теперь явственно ощущался каждый глоток, неустанно напоминая ей, что теперь она носит атрибут покорности и принадлежности. Как же ей хотелось в тот момент взглянуть на себя в зеркало, увидеть, во что она превратилась! Но подобные мысли — да и мысли вообще — не должны были отвлекать ее от служения хозяину. Поэтому она снова подняла голову и раболепно взглянула на него.
— Вот. Совсем другое дело. Теперь наша сука выглядит так, как и положено. Но где же ее радость? Почему я ее не вижу?
— Гав! Гав-гав! Гав! — энергично залаяла девушка и быстро задышала открытым, растянутым в некой счастливой гримасе ртом, высунув язык. Если бы у нее был хвост, она бы им искренне завиляла.
— Так-то лучше. Хороший питомец не должен огорчать своего хозяина подавленным состоянием. Пожалуй, стоит еще проверить, как у самочки обстоят дела с дрессировкой. Лежать.
Элисса, чьими действиями уже управляли исключительно рефлексы, пригнула туловище низко к земле и оперлась на предплечья. Команда была выполнена с такой непринужденностью и естественностью, будто она действительно выросла в питомнике.
— Кувырок, — продолжил хозяин, сопроводив слова круговым движением руки.
Она перевернулась через правый бок, затем, следуя противоположному жесту, — через левый, таким образом вернувшись на то же место.
— Сидеть. — ... И девушка снова выпрямилась и приняла вертикальное положение.
— Дай лапу. — ... И она услужливо вложила ладонь в его раскрытую пятерню.
— Голос. — ... И она звонко залаяла.
— Молчать. — ... И она сразу затихла.
— Молодец. Сообразительная девочка. Наверное, была лучшим щенком в помете, — заключил хозяин, высоко оценив качество ее дрессировки.
От такой похвалы его питомица засветилась от счастья и громко задышала с высунутым языком. Он ласково погладил ее по волосам, почесал за ухом и под подбородком, мягко потрепал груди. Затем встал и поднес