получив свое ушел, я еще долго оставался в курилке, раз за разом переживая свое унижение, чувствуя острую потребность выпустить на ком-нибудь пар. У Маринки сегодня выходной, а значит она уехала в деревню, где проводит каникулы ее сын. Может, позвонить Максу? Надо только пойти сказать комбату. Вроде не должен я ему сегодня больше понадобиться. После обеда он никуда не ездил, обычно, а домой всегда возввращался на своей машине.
Я затушил сигарету и поднялся, намереваясь сейчас же идти в штаб, как вдруг услышал от крыльца штаба свист. Обернувшись на него, я увидел дневального, который махал мне рукой, стоя в дверях. Недоумевая, я направился к нему, но не успел я подойти, как из штаба вышел сам комбат в сопровождении женщины в форме. Высокая костлявая фигура с широкими бедрами, безукоризненная форма, скуластое лицо с орлиным носом и неприступным, надменным выражением. Если бы не это лицо, которое с первого взгляда выдавало в ней кавказское происхождение, то эту женщину по ее повадкам и выправке можно было принять за немку-гестаповку из какого-нибудь советского фильма про войну. Это была старший прапорщик Саихат Галимовна, начпрод части, мать Руслана и свекровь Аминат. Подполковник, как всегда был краток:
— Отвезешь на дальнюю подсобку, привезешь обратно.
Мне совсем не улыбалось ехать в такую даль, но оставалось только исполнять.
Свернув со взлетной полосы, проехали примерно с километр по узкой асфальтированной дороге до ГСМ, оттуда оставалось еще с пять километров по такой же дороге, узкой, с мощными дубами по всей обочине. Не отрываясь от дороги, я искоса рассматривал свою пассажиру. Голые худые коленки плотно сдвинуты. Юбочка натянута без единой морщины. Пилотку она сняла и положила на колени, держит вместе с сумкой. Глаза спрятаны за солнечными очками. Одета по летнему — блузка с погонами, без галстука, верхние пуговички расстегнуты. Если присмотреться, можно увидеть верх груди... Впрочем, мне нет нужды присматриваться, я там все видел. Вспомнив, как она изнемогала подо мной, а потом осыпала в благодарность за свои оргазмы жаркими ласками, её язычок, такой остренький и твёрдый в самых разных местах, я почувствовал возбуждение. Член напрягся в штанах, заныл сладко, не находя выхода своей мощи. Тебе ведь понравилось тогда, сука. Что же ты так холодно отшила меня потом? Все вы бабы, твари. И твоя сноха такая же.
Пила мою сперму, да и не только мою, потом целочкой вышла за твоего сына. Воспоминание о Руслане и пережитом сегодня унижении вызвало прилив злобы. Теперь эта злоба, смешавшись с возбуждением, кипела во мне, плескалась, искала выход. Внезапно справа, между дубами я увидел съезд с дороги и дальше накатанную колею, которая вела через луг в небольшой перелесок. Не раздумывая, я резко затормозил и свернул вправо. УАЗ, как необьезженный конь, запрыгал по ухабам. Саихат закричала, пытаясь удержаться на сидении. Очки с неё слетели. Наконец, слева я увидел просвет между деревьями и свернул туда. Рыча и ломая небольшие кусты, УАЗ выкатился на небольшую поляну и остановился.
— Ты ебанутый! — Я не успел увернуться и получил хлесткую оплеуху. Разъяренная Соха размахнулась второй раз, но я успел перехватить её руку, сразу ухватившись за вторую. С минуту мы боролись, пока я не прижал её к сиденью. Наши взгляды встретились и, к своему удивлению, я увидел, что выражение злобы на ее лице исчезло. Она с интересом ждала, что я буду делать дальше. Точно с таким же выражением насмешливого любопытсва она уже смотрела на меня, когда мы сидели тет-а-тет на диване в ее квартире.
— Нет, ты и правда ебанутый. Пусти. — Очень
Шальная жизнь - I 