Думаю, сюда! – король показал на безволосые промежности. – Но сначала надо их прочистить. И что же, они все тоже девственницы?
— О, да! – ответил лейб-медик. – В высшей степени!
— Ну, что же, господа! Предлагаю приступить к наказанию бунтовщиков. Предлагаю их сначала зверски изнасиловать, а потом немного посечь.
— Я возьму вот эту! – сказал де Бетюн и похлопал ладонью по промежности одну из старух, худую ребрастую Жоржет.
— А я – вот эту! – сказал де Монтэль, указывая на безобразно толстую Жаннэ.
— Ну, мне остается эта противная Жаккот, – вздохнул король. – Ох, и вздую же я ее.
Рты у Мойр были заткнуты грязными тряпками, найденными тут же в пыточной монастыря, и им оставалось только вращать дико выпученными глазами, ожидая своей участи.
Первым прорвал гимен тощей Жоржет лысый и бородатый де Бетюн. Это оказалось очень легко, ибо девственная плева ее истончилась со временем до тонкой папиросной бумаги. Он совсем немного подвигал тазом и изверг-таки несколько капель старческой спермы в узкое, как у девушки, влагалище. Впрочем, она девушкой и была.
Немного дольше провозился со своей подопечной де Монтэль. Он тоже легко проткнул Жаннэ и наполнил ее широкое от природы влагалище спермой до краев. «Роди мне маленького, ладно?», - сказал Жаннэ граф и в шутку похлопал ее по круглому животу.
А королю не повезло. Влагалище Жаккот заросло настолько, что член короля входил только на полголовки. Он даже не смог извергнуть в старуху-настоятельницу свое семя и очень расстроился. «Я накажу тебя завтра!», – пообещал король монахине и щелкнул ее в нос.
Вдруг в конце коридора раздался шум, шаркающие шаги и возмущенные женские голоса. Это кардинал Робер Коффи освободил из подземной тюрьмы наказанных монахинь, которых использовали только на самых тяжелых и грязных работах и держали на хлебе с мякиной и тухлой воде. Двух женщин, оборванных и худых, по приказу короля пропустила охрана.
— Это, она, она, – кричала одна, тыча грязным пальцем в сторону тощей Жоржет. – Оторвала мой клитор, а потом прижгла его раскаленным железом!
— А эта жирная жаба, – стонала другая. – Лишила меня моих великолепных грудей, чтобы они не мешали мне работать! Она отрезала их тупым ножом и зашила раны сапожной дратвой!
Король был мрачен. Он осмотрел орудия палачей, выбрал два самых коротких кнута и вручил их бедным женщинам. «Хлещите их, куда знаете!». – сказал король Эдуард и отошел в сторону.
Первой ударила кнутом свою визави женщина без клитора. Бить было удобно, и первый удар пришелся по складчатому животу и капюшону клитора. Жоржет вздрогнула и закачалась в своих путах, но Нормандец придержал ее за ногу. Несчастная нанесла Жоржет лишь пять ударов, после чего зашлась в рыданиях, и ее отвели наверх. Кнут, сплетенный из тонких полосок кожи, сразу рассек тонкую кожу в нескольких местах, и к влагалищной крови добавилась обильная кровь из губ и клитора. Много больше досталось боли толстой Жаннэ. Безгрудая секла ее по толстым бесформенным грудям, стараясь попадать по соскам, и остановилась лишь на пятидесятом ударе, да и то потому, что ее ухватил за руку Гном.
— Кнут намок, – кратко пояснил он. – Надо заменить.
Но Жаннэ хватило и этого, ее голова безжизненно висела, истерзанные груди повисли рваными клоками, а из жабьего рта беспрерывно шла пена. Безгрудую тоже отвели в кельи, где ее приняли монахини. Жоржет и Жаннэ сняли с крюков и заперли в тюрьме, а Жаккот оставили висеть на крюке. До утра, как сказал король.
Остаток ночи Эдуард Второй провел в объятиях Андрэ, а утром поднялся свежий и веселый. Андрэ
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ СОЛНЫШКА (солнышко ч.4) 
webmaster@3iks.ru