увидел достойную женщину. Придворные дамы с их искусственной красотой, осиными талиями, корсетами и мушками надоели королю еще в юности, хотя именно они дали Эдуарду первые уроки любви.
— Тебе нравится мой член? – спросил Эдуард.
— О, да, мой король! Он великолепен!
— Ты не откровенна. Может быть, есть другой член, который тебе нравится более?
— Да, сир. Это член де Монтэля!
— Ты его попробовала?
— Нет, сир, только видела, – смиренно отвечала монахиня, поддерживая руками тяжелые груди. – Я не испытала еще ни одного члена.
— Значит, ты – девственница?
— Да, мой король!
— Покажи мне ее!
— Сейчас, сир. Только пусть сестры Марион и Мари мне помогут.
Король кивнул, Марион и Мари встали с колен и подхватили Андрэ под руки. Она широко расставила полные белые ноги и медленно прогнулась назад, коснувшись затылком пола.
— Так видно, Ваше Величество?
— Вынужден Вас огорчить, мадам, но между ног у Вас слишком много волос. Вам удобно в этой позе?
— Не очень, сир, но несколько минут я простою.
Король звучно хлопнул в ладоши:
— Позвать мне королевского брадобрея с прибором!
Немедля явился брадобрей с подносом, полотенцем и бритвенным прибором.
— Сир?
— Побрей ее! – приказал король. – Только не порежь. Ее вульва еще не знала бритвы.
Брадобрей поклонился и, зацепив горстью мыльную пену из тазика, ловко бросил ее на волосы нижних губ и венерин холмик. Быстро работая острейшей бритвой, он срезал густые темные волосы, вытирая ее о полотенце, и Андрэ обнажалась все более. Прикосновения мужского орудия по уничтожению волос возбуждали ее все больше, и когда брадобрей протер ее пухлые губы полотенцем, она задрожала, как в лихорадке. Монахини ее отпустили, и Андрэ забилась в экстазе, сжимая в руках мягкие груди, и король не устоял перед первобытным буйством тела. Эдуард бросился на нее и проткнул ее нежные губки своим членом, до боли напряженным. Он совокупился яростно, как вепрь, осеменяющий матку, как бык, покрывающий корову, как жеребец, оплодотворяющий кобылу. В считанные минуты было все кончено. Король вышел из монахини, лег рядом на пол и смотрел вначале в потолок, а потом перевел взгляд на опадающий член.
— Крови нет! Ты меня обманула?
— Нет, сир. Я сама в недоумении.
— Позвать сюда лейб-медика! Пусть ее осмотрит.
Немедленно явился королевский медик, который, вооружившись венецианским увеличительным стеклом, долго рассматривал ее большие и малые срамные губы, трогал клитор, растягивал уретру и влагалище и, наконец, выпрямился и с поклоном доложил. Он был краток:
— Она – девственница и не девственница одновременно!
— Король был несказанно удивлен.
— Как такое может быть?
Лейб-медик пожал плечами.
— Ее гимен растянут, но почти цел, лишь немного надорван. Мне больше нечего сказать, сир! Возможно, она занималась лесбийской любовью.
Про лесбийскую любовь король не только слышал, но и видел, как придворные дамы занимаются этим, не слишком эстетичным, по мнению Эдуарда, наследием древнегреческой поэтессы Сафо.
— Это так, Андрэ? – спросил король, вставая и нависая над лежащей монахиней.
— Да, сир, – просто ответила монахиня. – Без этого тут с тоски помрешь!
— Хорошо, – смягчился король. – Сестра Андрэ, вставайте и можете быть свободны до завтра.
Сестры Марион и Мари помогли Андрэ, и она встала перед королем, одной рукой придерживая налитые груди, а другой – прикрывая голый срам. Король тоже спрятал мягкий член в панталоны и застегнул гульфик.
— Пожалуйста, мой король, не называйте меня ни матушкой, ни сестрой, ни монахиней. Я нарушила устав, и должна быть изгнана из монастыря.
— Что за глупый устав? Никогда не слышал о таком!
— В уставе нашего монастыря сказано, что находиться в нем в качестве монахини могут лишь девицы. Правда, скажу
Поход в секс шоп 
webmaster@3iks.ru