Мы рассмеялись, переглядываясь, как дети, играющие в пикабу: то я её подлавливал, то она меня.
Подошла официантка, мы сделали заказ.
— Двойной экспрессо и шоколадный кекс, — предположил я, поглядывая на Олю. Она весело закивала.
— Ты не забыл! — не скрывая щенячьего восторга, произнесла она. Такой светящейся счастьем Оли я не помнил даже во времена царя Гороха, то есть, когда мы встречались.
— Разве я могу забыть кремовый десерт, которым накормил тебя на прощанье? — моя правая бровь взлетела, вызвав очередной разрыв шаблона у моей куколки. Она прыснула со смеху, привлекая к себе завистливое внимание одиноко сидевших в зале мужчин, молодых и не очень. Так уж их набежало в тот день. Они шакалами, парами и по одному, жадно облизывали оголённые до колен икры моей спутницы, искали в контурах Олиной юбки аппетитные части попки, игравшие залитой фитнес-сталью пружинистостью. Их жирные похабные глазки искали и не находили под элегантным чёрным джемпером намёки на сиськи. Оля была прекрасна в девичьем изяществе подростка, неунывающая улыбка озарила её до недавнего времени напуганное личико.
14
Память о кремовом десерте рассеялась, когда мы поднялись на Олин общий балкон. Она жила в соседнем доме, и только номер этажа и некоторая чистота в подъезде отличали её месторасположения от моего.
— Может, зайдёшь? — робко спросила она ещё у подъезда.
— Ненадолго, — галантно улыбнулся я.
— Попьём чаю, — обозначила она цель.
— Как это только не называется.
Мы прыснули со смеху, опять переглядывались, пока не оказались на общем балконе.
— У меня мама дома, — сказала Оля, словно извинялась.
— Когда это мешало? — я приблизился и накрыл губы любимой. Этот страстный поцелуй ни в какой сравнение не шёл с ювелирным сюсюканьем кондитера на проспекте.
— Идём, — шепнула Оля. Вместо квартиры она потащила меня на лестничную площадку. Там было пыльно, грязно и мрачно. Сквозило.
— Здесь? — я удивлённо нахмурился. — Нет, — Оля виновато улыбнулась. — Идём на крышу.
«На крышу? — думал я. — Я не ослышался?» Мы зашагали по лестничным пролётам, пока не достигли двери, ведущей на крышу. Она действительно была приоткрыта.
— Это ведь Алекс тебя сюда затащил? — я ухмылялся. Оля, пойманная с поличным, воровато оглянулась.
Виноватая озорная улыбка вновь осветила её красивое личико.
Мы ступили на крышу и почему-то сразу свернули за угол. Здесь, за кирпичным возвышением лежало покрывало в мешке. — Неплохо, — я замер, озадаченно наблюдая, как Оля расстилает его.
— Не очень ведь холодно? — спросила она, с надеждой взглянув на меня.
— Мне — нет, — я скептично оглядывал поляну для занятия любовью. Смеркалось. Было сыро и зябко, но в том месте, где Алекс и Оля всё лето напролёт сношались как черти, ветер почти не залетал.
— И часто вы здесь? — жевал я губы, рассматривая лежбище котиков.
— Если хочешь, можем пойти ко мне, — Олин голос прозвучал отчаянно. Она была взведена, дома её совсем не жаловали. Мама наверняка крутила козни, не давая дочери спокойной жизни.
— У меня презерватива с собой нет, — вспомнил я веский довод против занятия сексом.
— Я противозачаточные принимаю.
Наши глаза встретились, она была в отчаянии. Казалось, затащить меня на крышу стоило ей неимоверных усилий. Теперь она боялась, что я оттолкну её, начну смеяться. Мои вопросы насчёт Алекса, догадки выставляли её в самом непривлекательном свете.
Я улыбнулся и, ступив вперёд, нежно присосался к моей давней пассии.
Оля была в болоньевой куртке, расстегнув которую, я к несказанному удовольствию обнаружил несложную систему, состоявшую из свитера, юбки и шерстяных колготок.
Характерники 