и не спешила закрываться, когда я вылетал. В этот момент скулящая дырка подо мной впилась когтями в спину с немыслимой силой. Я понял, что момент счастья для этой бестии настал. Она агонизировала, билась, как припадочная, сжимая меня руками и ногами, больно закусывая палец. Влагалище Олино тоже сжалось, придав фрикциям дополнительный шарм. Мой член, давно превратившийся в бесчувственную накаляющуюся удовольствием палку, окончательно потерял связь с хозяином, то есть, со мной. Его взрыв, мощь его толчков, самопроизвольно выстреливающих спазмами удовольствия, затмили мозг, разорвали реальность на «до» и «после».
Я решил дотрахать красотку до конца. Провалился и там, глубоко упираясь в матку, буравил её брызгами разлетающейся спермы, остающейся в презервативе. Горячее семя наполнило презерватив, слилось с горячим лоном моей красавица. Она лежала в полной отключке и лишь вяло водила рукой по моим истерзанным в кровь плечам и спине.
— Я люблю тебя, — жалостливо прошептала она. Рука её нашла мою шевелюру, зарылась в неё. — Витенька.
Что я мог ей ответить ей? Признаться в любви? Я не чувствовал привязанности. Этот безумный секс стал самым невероятным откровением в моей двадцатиоднолетней жизни. Почему это произошло? Куда может привести такая однобокая любовь? Меньше всего мне хотелось сделать Оле больно. И уж точно бросать её в тот момент я не собирался.
«Пускай всё катится к чертям! — думал я. — Будь, что будет. Будем трахаться, как черти. А нет, так на нет и суда нет».
Мой лучший друг женского пола, удовлетворённый судя по всему по самое не балуйся, игриво поскуливал подо мной, разливаясь в щенячьих ласках, пока я доставал член.
Улыбка вновь застыла на моих губах. Я не мог не смеяться тихонько про себя. Так всё спонтанно и круто произошло. С Катей я распланировал жизнь до внуков и внучек. А с Олей стоило только заикнуться на общем балконе, как вот она уже втюрилась в меня по уши и души во мне не чает.
Я, конечно же, отправился проводить её домой. На её крыльце мы вновь страстно целовались. Это были поцелуи обоюдной благодарности, если такие бывают. И Оля, и я несомненно испытали колоссальное потрясение в ту Новогоднюю ночь.
— Неплохо год начинается, — заметил я.
Оля захихикала.
— Моя мама говорит: как Новый год встретишь, так и проведёшь, — радостная улыбка озарила её разрумянившееся светящееся счастьем личико.
— Жесть, — я выпучил глаза.
Так мы и разошлись с хохотом. Было уже три часа ночи. Спать после такого страстного и во всех отношениях удачного секса хотелось, хоть спички в глаза вставляй.
7
Двоякое отношение к Оле смущало меня наигранностью сценария. С одной стороны, я не испытывал к ней глубоких чувств, её худоба скорее смешила, чем вызывала должный трепет. С другой — я всё же испытывал эйфорию сексуального порядка.
Мы продолжили кувыркаться с завидной регулярностью. Первое смущение прошло. Попривыкнув друг к другу и приноровившись доставлять удовольствие, мы искали утех в разнообразии поз и комбинации орально-мануальных ласк.
Оля оказалась чрезвычайно страстной особой, временами мне начинало казаться, что это не я трахаю её бренное худое тело, затыкиваю её до оргазма, а она выжимает меня без остатка. Так, как сношались мы, оставаясь вдвоём в трёхкомнатной квартире, где я жил с братом и мамой, не сношались просто влюблённые. Это был дикий секс двух обезбашенных, отключённых от жизни животных мужского и женского пола. Молодых и пышущих здоровьем к тому же.
Однажды, гуляя с Олей по парку, я заметил вдалеке Катю. Она была с подругой и тоже гуляла. Мы шли навстречу, но в какой-то момент эта парочка развернулась и пошла назад.
Кнуты и пряники или наказание милой Асютки.... 