куда он денется, наш Шота, когда такая стриженая красота предстанет пред ним. — Зинуле, как и нам с Настей, только сарафаны надеть. Галя посмотрела на нас и также отложила бельё в сумочку.
Павел и папа «вспомнили» что нужно поставить аккумулятор Вольво на подзарядку, «временно» оставили Шота мыться. Мы прихватили мужей за «хоботы», и разбежались по своим постелькам, наказав Насте и Дарье следить за столом, и уберечь Нику от похода в баню...
Паша слушает мой отчёт о осмотре Насти, и равномерно долбит меня в похотливую дырочку, которую я сегодня именую — вместилище. Сейчас бы с удовольствием вместила в неё пару, а может тройку членов. Для его нетрезвого сознания такая лекция муторное времяпровождение. Его это даже не задевает.
— Паш, я не прошу смягчить приговор, наоборот ужесточи наказание — у меня вновь мысли присущие бляди. Самой распоследней прошмандовке. — Этого его завело. Паша ускорился, до рывков и таранящих ударов в мой лобок. — Мы в бане... устроили девичий... разврат, но мне... хотелось оргии. Да... , чтобы ты... оттрахал Галочку, а... меня Шота... Это какая-то... болезнь... , нимфомания... вроде.
— Кому-то нужно меньше пить. — Сказал Павел, разрядившись в меня. — По трезвому сознанию поговорим. Девочек не вздумай развращать, нимфоманка, блин.
Когда через двадцать минут мы вернулись к застолью, мама и папа сказали, что стоны Галины прекратились несколько минут назад. Вашакидзе вышли вместе. Галина будто вновь после парилки, Шота вытирает пот с волосатой шеи. Он смущён. И мне такая смущённость импонирует — вот взрослый человек, устыдился нашего мнения о их супружеской близости.
Я посмотрела на Зиночку, та лишь пожала плечами. Если ты, мамочка, не знаешь, что сказать, то и мне не стоит произносить, что-то типа: «Фигня, Шота, тут все трахаются, всем это нравится. Можешь спокойно положить Галочку вон на то бревно, похлестать по её упругой попочке вон теми розгами, а напоследок оживить «живой влагой» из своего пениса!».
Вернулась Ника, сообщила что дети уснули лишь после того как она рассказала о том, как меняли мосты на КАМАЗах. Она позвала Дарью купаться, мама послала Настю молиться на ночь и ложиться спать.
— Шота, нам нужно отмыть полтора миллиона долларов. — Начала она после ухода Насти. — Это деньги криминальные, полученные за шантаж одного чиновника. О источнике компромата он не знает, но может выяснить если проследит за потоком. А там может возникнуть война с другим чиновником и так далее по цепочке. И затронуть нас. Есть у тебя какие-нибудь каналы.
— Наличка... ? Я знаком с некоторыми дельцами такого бизнеса. Тридцать процентов.
— Хорошо. Нам «лимона» на постройку мотеля хватит. А там ещё клад может богатый будет. Хотим на месте скита построить собственный посёлок, изолированный от транспорта с его выхлопами. Может вы тоже захотите там поселиться.
— А тот дом? — Спросила Галя. — Я в него столько сил вложила.
— Мы подумаем. — Ответил Шота. — Предлагаю выпить отвальную. Вы рано просыпаетесь?
— Ника и Павел в пять просыпаются, мы с Николаем через полчаса. Даша и Настя вроде как не спят. Ну давайте выпьем... Чтобы не последний раз! Правильно, Коль?
— Чтобы не последний раз, мы так проводили вечера! — Папа чокнулся с Шота, затем протянул рюмку с чачей к нашим бокалам.
Мой смартфон издал звук, известив меня о поступлении письма на «ящик». Давно я жду это письмо. От Веры.
«Здравствуй, любимая. Прости меня, подлую, что не отвечала на твои запросы. Не могла... Да и сейчас не могу...
На следующий, и пять последующих дней, папа молча ужинал, желал спокойной ночи и закрывался у
Проба 