— Да, муж мой. Я не справедлива к Насте — ей тоже захочется посмотреть.
Я поставил себе задачу — выкопать пятнадцать ям и только потом идти домой. Успеваю изготовить только одиннадцать, как звонит Андрей, интересуется почему я ему звонил. Я сказал ему что нужно поговорить напрямую. Пусть заедет как сможет.
Вот только не знаю правду ему сказать или что-то выдумать. Если рассудить по-человечески, то вьетнамки должны ехать на родину и какая будет их дальнейшая судьба меня не касается. А если оставить их у себя, то придётся вначале скрывать их от властей, заботиться о них. А они будут помогать нам при строительстве, затем в кафешке. Я понимаю, что по сути сам стану рабовладельцем. НО! Справедливым! Ведь стопроцентной гарантии, что их вновь не похитят, продадут другим, нет. Во всяком случае нужно посоветоваться с мамой и Верой.
Звонит Ника, говорит, что все дома уже заселены и беглянкам можно постелить на полу. Я соглашаюсь с её решением. Оставив лопату в яме, начинаю собирать скот для путешествия домой. В доме пахнет свежим хлебом, ещё какими-то вкусностями. Вьетнамки с Дашей и Настей идут доить коров и коз.
— Лан и Ми приготовили салат, он сейчас настаивается. Слегка перекусим, потом в баньку. — Ника тараторит, но я чувствую, что она хочет сказать другое.
— Ника, мы с тобой всю жизнь вместе, я понимаю о чём ты печалишься. Нет. Я ещё не решил...
— Их дома не ждут, уже оплакали.
— Как ты поняла?
— Ты же сам учил меня пользоваться Гугл-переводчиком. Я так поняла, что это уже не первый случай исчезновения молодых людей из их деревни. С прошлыми исчезнувшими также было — кто-то сказал, что видел, как зверь утащил, кто-то слышал, что дети проваливались в болота и ямы. Чуть-чуть поплачут по пропавшим и дальше живут. Но решать тебе... , как по мне они работящие девушки.
— И на моём месте ты бы их оставила здесь? У нас в Гнезде?
— Им по 18 лет. С газом обращаться умеют. Дождаться пока пополнеют и предложить обоих Васе.
— А я думал предложишь мне их трахать.
— Нас и так четверо, мама ещё... Мне жадно тобой делиться...
В дом входят доярки. Даша с Настей всё-также крестятся на образ. Садимся перекусить. Салат из капусты и моркови сдобрен каким-то острым соусом, разжигающим аппетит. Большой каравай хлеба улетает в один момент. Я хочу запить молоком, но Лан не советует после салата пить молочное.
На звонок Веры отвечает Ника. Показывая на беглянок, глазами спрашивает сказать о них или нет. Я машу отрицательно — не решил пока. Оказывается, наши родные задерживаются ещё на сутки. Ни фига у них там забот.
— Ника, ты с Лан и Ми моешься, я буду с девушками.
— Да пятерым разом там тесно. Но свою долю я ночью возьму. Ми, Лан, пойдёмте со мной. — Протягивая руки в приглашении она даёт понять, чего хочет.
— Они тоже будут твоими жёнами? — Ох, уж эта Даша!
— А вы хотели бы? Тогда мне придётся меньше субботить вас.
— Господь даст тебе силы для этого. — Быстро сказала Настя. — Ты вновь натрудил спину и шею. Я вижу, как ты поглаживаешь её и руки. Сегодня я буду лечить тебя.
— Мы обе будем, — выпаливает слова Даша, — двоим сподручнее. Настя, муж сегодня покажет откуда появляется скипетр.
— Я уже знаю откуда... Тот орган, которым мужья пискают наливается свинцом. Мне хочется посмотреть на жало, которым мужья протыкают чрево. Покажешь?
Меня такие разговоры волнуют. «Свинец» наполняет член. Я отвлекаюсь объяснением Даше расположением
Образ (Глава Шестая. Искупительная жертва) 