я проделывал это, она ощутимо замерла, и только губы ее продолжали свою работу, вызывая во мне приливы неконтролируемой нежности и возбуждения. Я мял ее попку, иногда так сильно, что, казалось, могу порвать обе половинки ягодиц, но она только постанывала от удовольствия, гладил спину под наваленными на нас юбками и какими-то еще шелковыми женскими тканями. Но, как только головка уперлась в тугую мышцу сфинктера, я уже не сдерживался и, в один прием вогнал его внутрь, в теплую у влажную, бесподобную в своей красоте пещерку.
— О-ох!! – Только и вылетело из ее уст.
Я застонал от желания вонзить его еще глубже, так далеко, чтобы достать до ее маленького чудесного горла, чтобы услышать еще раз это, непередаваемое - О-ох!
Но, я помнил правила игры на этом теле, так же, как каждый человек, однажды покорив скакуна, знает, в какой момент нужно привстать на стременах, а когда сесть в седло.
Для пущего эффекта и удобства, рывком, не винимая из нее своего братишку, я подхватил ее за ягодицы и, поддержав за попку, перевернул на спину, пристроившись сверху. Юбки, так мешающие любовным играм, и нужные только на первом этапе обольщения, разлетелись широким пологом по кровати и незнакомка, охнув вначале от неожиданности, затем расслабилась и раскинула в стороны свои белеющие в темноте ножки.
У меня до сих пор не было ни малейшего понятия, кто сейчас подо мной, чья влажная щелка туго обхватывает головку моего Брата, будто бы обнимаясь с ним там, внутри теплого тела. Но, уже одно то, что это не была девушка из местного племени, а, скорее всего дочь какого-нибудь плантатора, к которым мы сегодня заезжали, позволило мне еще сильнее возжелать трахнуть эту местную красотку - как бы в отмщение за то положение, в котором местная знать всегда находится относительно бедного шкипера одного из корветов Ост-Индской Компании.
Медленно и очень плавно, так, чтобы каждое мгновение перемещения внутри нее растянулось во времени настолько, чтобы это казалось бесконечным полетом почтового голубя, я начал движение. Сначала еле заметно вышел из нее, не доставая головки из объятий ее тугой мышцы, затем так же медленно, не переставая ласкать ее маленькие сосочки одной рукой и так же нежно целовать припухшие от любовных ласк губки, я стал входить обратно. Так глубоко, насколько позволяли ножки, которые я постарался поднять как можно выше и закинуть их себе за спину. Отдав инициативу моряку с большой дороги, она лежала теперь на спине, еле дыша, замирала, пытаясь понять, там ли я еще, хотя и чувствовала давление между своих ног, но жаждала еще и трения, такого, чтобы внутри все горело и низ живота захватила бы сумасшедшая судорога, предвещающая взрыв и медленный спуск в бездонную пропасть удовольствия. Но тут же она чувствовала это медленное движение и та скорость, с которой это движение происходило, пугало ее неизвестностью. Она чувствовала что-то иное, какое-то доселе неизвестное ей ощущение, которое образовалось от осознания внутри себя члена мужчины, который завтра уйдет из ее жизни. Это было непередаваемое словами чувство, жажда насладиться близостью с человеком, которого она больше никогда не увидит. И та манера, с которой я занимался с ней любовью, та нежность и неспешность, разительно отличающаяся от других мужчин острова, поглощала все ее ощущения ожиданием и это само ожидание действовало, как афрозодиак, как возбудитель, как стек для скаковой лошади. Это все поднимало ее куда-то ввысь, в ней нарастала лавина медленного, сочащегося наслаждением возбуждения. И эта лавина хотела прорваться. Однако, я не спешил, и лавина только росла в размерах, искусственно сдерживаемая.
"Тет - а - теТ" 
webmaster@3iks.ru