друг друга, целуясь. Нежно водили руками по грудям и по телу.
Гришаня, давно раздевшись, смотрел на это, стоя рядом. И протянул Ксюшке телефон:
— На, сейчас звони.
— А что мне ему сказать, — повернула Ксюшка голову.
— Говори что угодно. Это твое дело.
— Ладно...
Она набрала номер.
— Привет... Хорошо, а у тебя как?... Нам надо расстаться... Нет, все в порядке... Мы не сможем быть в месте... Знал бы ты какая я... Да, другой, если хочешь... , — Ксюшка протянула телефон Гришане.
— Ну что Игорек сказал? — спросила Лика.
— Бросил трубку.
— Ты ему так долго голову морочила, — заметил Гришаня.
— Ну, я, правда, не знала, что сказать, — невинно оправдывалась Ксюшка, — по-твоему, я в этом виновата?
Лика сидела на ногах у лежащей на животе и растянутой Ксюшки, руки которой были пристегнуты наручниками к изголовью кровати. Под живот Ксюшке положили подушку, чтобы ее тощая задница, вся в мурашках, была приподнята.
— Ксюшенька потерпи, — сказала ей Лика.
— Папочка я буду послушной, — жалобно заскулила Ксюшка, завертев головой. Она уже давно начала звать Гришаню папочкой в пикантные моменты.
Гришаня, молча, заткнул ей рот, запихнув в него две пары трусиков. И не оттягивая, стал пороть Ксюшку по голой заднице, и по нижней части спины.
Ксюшка выгибалась, на спине был виден каждый мускул, попка ее ходила ходуном. Но ремень, со звонким щелчком, неизбежно попадал куда следует.
— Правильно, не жалей ее, — поддержала Лика, — вот ведь дрянь какая. Парня обманула и меня пыталась обмануть.
— А я и не собираюсь жалеть, она это заслужила, трахается со всеми подряд, а потом нос воротит маленькая подзаборная блядь, — согласился Гришаня, вновь ударив с размаху ремнем по Ксюшкиной голой попке, — ее надо не реже раза в неделю пороть.
— Эммммммэ Эмммэээ, — Ксюшка просто тащилась от всего происходящего. Ей было и больно, и настолько кайфово быть в роли жертвы, что она просто кончала от всей этой безаппеляционности, и такого обращения с собой. Лика и Гришаня знали это, поэтому не скупились на слова, чтобы опустить ее ничтожное достоинство ниже плинтуса.
— Эммммммэээ, — ремень со свистом в очередной раз, резко опустился на исполосованную задницу, а Ксюшка непрестанно елозила животом по подушке, не имея ни единого шанса к освобождению. От нее ничего не зависело, и все было в руках наказывающего ее папочки.
— Не скули, — холодно сказала Лика, — тебя еще долго будут пороть, только начали. Нам нужна воспитанная девочка. Попку держи ровно, на тебя люди смотрят! И не вертись!
— Эмммммммэээ, — красная попка Ксюшки уже была вся в следах от ремня, и упруго подпрыгивала при каждом ударе. Ксюшка не могла подтянуть ни руки, ни ноги, лежала растянутая, с приподнятой на подушке голой задницей и получала удары один за другим, лишь задирая голову.
— Так ей и надо, — согласился Гришаня, — пока эту суку не выдерешь как сидорову козу, толку от нее не будет!
— Эмммммммэээ, — потные соски Ксюшки бешено терлись о простыню, ее сегодня драли по жопе очень серьезно, сильнее обычного. Но она оттопырила попку еще сильнее, как ей было приказано. Она сама знала, какой покладистой сукой становилась после такого. Впереди был секс, и основной леди должна была быть Лика, а Ксюшка нужна была, чтобы сосать, лизать, и только при сильном желании Гришани подставлять свои дырки. Ее действиями, в этот день, все должны были остаться довольны.
— Ну хватит, наверное, с нее? — вопросительно сказала Лика,
Пляж у дома 