судьбу и быстро насыпал в бумажный кулёк три кило советских шоколадных конфет " Белочка". — Извините, ошибся я девушка. Тут ко мне недавно девчонка забегала она тоже эти 🍬 конфеты постоянно покупает. Но она брала несколько штук на мелочь. А вы с ней очень похожи и я подумал что вы родственники... — оправдывался перед девушкой в немецкой солдатской форме лавочник. А я глядя на него подумал что действительно может вчера когда мы были в блиндаже на острове и ещё не попадали в прошлое. Сюда в бакалею к лавочнику Смирнову, приходила молодая Зина Афанасьева, двенадцатилетняя партизанская связная. И покупал у него на горсть медяков, несколько вкусных шоколадных конфет. — Нее, мне эту дрянь не надо. От него сушняк по утру жуткий. Дай дядь Вить лучше нашей русской водки бутылок пять. А дамам вина поищи... — сказал лавочнику родственник Михалыча, категорически замахав на него рукой. Когда он было начал подавать ему бутылки со спиртом производства Локотскго спиртзавода. — Она же дороже стоит...? — сказал Петрович, но видя перед собой пачку рейхсмарок, быстро сообразил что вошедшие к нему в магазин парни и девчата в немецкой форме. Имеют деньги и купят у него любой товар. — Вот это другой разговор. Я её до войны у себя в сельпо в Плетнёвке покупал. От неё голова не болит как от этого спирта... — воскликнул Иван, когда его знакомый лавочник вынес из подсобки пять бутылок водки и столько же вина. Водка была пшеничной, а горлышки бутылок залиты сургучом. И она явно была изготовлена ещё до войны. — Ого, так это наша крымская " мадера"... — сказала было Маруся, беря в руки бутылку с вином. Но стоящая рядом Марина толкнула её ✊ кулаком в бок. Лавочник не придал этому значения и стал подавать с полок папиросы и сигареты. Табачный ассортимент в лавке у Петровича был куда разнообразнее чем продуктовый и водочный. Начиная от душистых пачек с махоркой, на витрине лежали в ряд советские папиросы и немецкие сигареты. Себе я купил несколько пачек " Беломорканала" так как начинал курить ещё в советское время учась в школе именно с папирос этой марки. Наши девчонки накупили себе привычных немецких сигарет "еskistein" в зелёных пачках. Михалыч как и я предопочел " Беломор". Витёк купил советские папиросы "Трюк", родственник Михалыча полицай Иван накупил себе " Казбека". А парни анархисты выбрали папиросы " Стахановец". Продукты и выпивку мы сложили в опустевшие ранцы к Свете и Оксане. Ведь всю еду и шнапс они выложили из них во время нашего застолья с бойцами Козина на берегу реки. И сейчас немецкие солдатские ранцы наполнились под завязку. Только теперь вместо девчонок, их понес я и Михалыч. Поскольку анархисты тащили ящики с пулемётными лентами. Витёк нес на плече тяжёлый " косторез". А Иван ставший нашим командиром в прошлом, шёл впереди нашего отряда и вел нас к конезаводу. — Нефедов, где ты шлялся Ваня? Я тебя уже обыскалась... — раздался женский голос когда мы подошли к кирпичному зданию конезавода, и за его угла вышла высокая девушка. Она шла и тащила за собой на колесиках станковый пулемёт " Максим". — Да я на задании был Тоня. В районе Плетнёвки партизан в лесу гоняли. Вот пополнение в нашу дивизию привел. И тебе помощницу на пулемёт. Только она с немецким Мг-42 управляется... — ответил девушке Иван, показывая ей на Марину. А та побледнела при виде этой Тоньки с пулемётом. — Не люблю я
Дядя Гена 