своему рюкзаку, заоодно разогнав мать и дочь, полулежащих друг на друге. — Света, баба Зина, хватит вам однополой любовью заниматься. Давайте доставайте из рюкзаков выпивку и закусон. А вы мужики тушёнку открывайте и другие консервы... — сказала хохлушка, почему-то смотря на нас Витьком. А не на двух парней анархистов ласкающих сисятых атаманш под сосной. В другое время я бы послал хохлушку куда подальше. Но сейчас не хотелось ссориться. Да и не известно вернёмся мы все из похода в прошлое, или нет? — Ни каких тушёнок, и закусона. Я не собираюсь разводить пьянку перед переходом через болото. Не хватало чтобы вы с пьяну все перетонули. Достаточно двух бутылок шнапса и 🍫 шоколадок на закусь... — обломала тётю Оксану, черноволосая партизанка, полулежа возле сосны с сигаретой в губах. Марьяна расслабленно курила, а Юрко легонько мял ей крупные груди, через тёмно-зелёный мундир оберлейтенанта. — Давай Вань, с тебя начнём... — предложила тётя Оксана, родственнику своего мужа. Молодой и красивый парень Иван, хорошенько продирал дырки чернявой Оксаны, и она была влюблена в него. И нам всем было жалко что Иван возвращается в свое время навсегда. Но его уход был необходим. Иначе Михалыч не родиться на свет. И по идее должен умереть. Если Иван не вернётся в прошлое. И не жениться на Прасковье Никитиной, дочери кузнеца из Плетнёвки. — Держи Костян бутылку, и закусь... — Витёк передал мне шнапс и остатки 🍫 шоколадки в красной обёртке. Я как и все сделал глоток, отломил кусочек шоколада для танкистов. И передал бутылку с закуской Марине. А следом шла вторая бутылка шнапса с другой шоколадкой. Таким образом мы опорожнили литр качественной немецкой водки времён ВОВ. Но на тринадцать человек, это была капля в море. Каждому из нас даже по сто грамм не досталось. Хотя Марьяна была права, напиваться перед переходом через болото, нам точно не следовало. — Сами выпили, а бойцу хер налили... — неожиданно сказал Михалыч смотря вверх на сосну. — Какому ещё бойцу Толя? Что ты плетешь своим 👅 языком...? — переспросила у старого алкаша, баба Зина. Поднимая голову наверх и посмотрела куда смотрел Михалыч. А там на толстом сосновом суку. Сидел свесив ноги, скелет красноармейца, в истлевшей от времени гимнастёрке. — Святые угодники, спасите и сохраните... !!! — завопила в ужасе Светкина мать, шарахнувшись в сторону от сосны и крестясь на ходу. — Стой дура, там же мины... — заорала Марина, ловя седую бабку в немецкой форме за руку. Когда та было помчалась от сосны в лес. А в лесу возле болота было полно "мин-лягушек". И в прошлый раз когда мы впервые пришли сюда к старой сосне. На мине чуть не подорвалась её дочь Света. Я сам слышал как щёлкнул взрыватель когда девушка наступила ногой на " лягуху" в траве. Но лишь из за того что в мине отсырел пороховой замедлитель, который воспламеняет взрыватель. Прыгающая на полтора метра вверх " шпринг- мина", не взорвалась. — Это кто же его родимого туда посадил, и цепью привязал...? — заохала Светкина мать, отойдя от испуга и уже внимательнее рассматривая останки красноармейца. Сидевшего у нас прямо над головами. И справедливости ради нужно было заметить. Что скелет советского бойца, напугал только бабу Зину. А на Марьяну, и вновь прибывших в отряд анархистов. Примотанный цепью к стволу сосны боец, с забитыми в пустые глазницы кованными гвоздям. Не произвел особого эффекта. Так как они воевали в прошлом и повидали таких скелетов порядочно.
Светлана Александровна 