этот раз не перепутали? — Придурки, киношники долбанные. Я сегодня в Брянске в милиции на них заявление напишу. Они мне за все ответят. — ныла Света, держась рукой за щеку из которой сочилась кровь. Суком от дерева ей поцарапало кожу на щеке, и из неё текла несильно кровь. Правда рана была пустяковой царапиной не оставляющей шрамов. Но Света была взбешенна наглым поведением киношников и каскадёров сидящих за штурвалами самолётов, и летающих в сцене воздушных боёв. — В Брянске сейчас не милиция, а гестапо и жандармерия находится. И если ты туда поедешь, то прямиком попадешь к ним в руки. Хотя я сомневаюсь, что в такой одежде и с оружием, дальше нашего района уедешь. — ответил я Свете, с ужасом поняв в чем дело. Выйдя через подземный ход из старого блиндажа, мы переместились во времени. И попали в самое пекло военных действий. А учитывая, что если мы находились в своей родной Брянской области. То это был промежуток между 1941-43 годами. Только потом Красная армия освободила Брянск и погнала фашистов на Запад. — Какое ещё Гестапо в Брянске? Ты, что плетешь Костя? Это кино снимают у нас про войну и они перестарались. Я сама со Светой в Брянск поеду и напишу на руководство киностудии заявление в милицию. Чтобы они отвечали за свои действия. — возмущённо сказала Марина, осматривая царапину на щеке у своей молодой невестки. — Да тебя дуру в психушку тут же отправят. Когда в милиции посмотрят на твой паспорт. — ответил я матери, ведь она выглядела сейчас на двадцать лет, а в её паспорте была вклеена фотография сорокалетней женщины. — А вот он нам и даст ответ, гестапо сейчас в Брянске или милиция находится? — сказал я всем стоящим на поляне. Когда маленький краснозвездный самолётик, зашёл в хвост большому самолёту с крестами на крыльях. И короткой очердью отправил его в пике к земле. Самолёт с немецкими крестами и свастикой, сильно задымил чёрным дымом. И наклонив нос понеся к лесу, а из его кабины выпрыгнул парашютист. Было видно как из кабины истребителя, отделился чёрный комочек и над ним тут же раскрылся белый купол парашюта. — Он рядом где-то садится, пошли посмотрим. И я этому козлу каскадёру, пиздюлей хороших отвешу.— Света яростно сжала кулаки в желанни избить пилота - каскадёра, который выпрыгнул с парашютом из горящего самолёта. — Да не кино это. Какой дурак каскадёр будет рисковать жизнью и прыгать из горящего самолёта военных лет. Обычно такие сцены монтируются в студии, а не в реале. И я согласен с Костей, что тут что-то не так. — поддержал меня Михалыч и тут в лесу вдалеке куда упал самолет с крестами, раздался взрыв, а над лесом поднялся столб огня и дыма. — Это не кино, что угодно, но ни кино точно. Самолет упал и взорвался за рекой в лесу где возможно ходят люди и собирают грибы или ягоды. Да, ни один киношник не будет снимать такое кино с вероятными человеческими жертвами на земле. Для этого есть военные полигоны, а не населённые районы как наш. — сказал Михалыч, и он был прав. Если только падение самолёта в лес, не несчастный случай или авария. Но я сам видел своими глазами как краснозвездный истребитель стрелял из пулемета трассерами по самолёту с крестами, пока тот не загорелся. — Вот он сука висит гандон. Ну ничего сейчас ты у меня получишь! — заорала Света, когда мы прошли примерно метров пятьсот
Миссис Джонссон, миссис Джонсон 