на вкус отдающую фруктами, но слабее нашей. На бутылке не было этикетки, а вот на зеленом стекле, было выгравировано " alk 38%." — Старый козёл. Я вижу куда ты смотришь? Дорвался до шоколадок и мечтаешь мне засадить? — засмеялась Марина, смотря на косяки Михалыча в сторону ящиков с " панцершоколадками". — Только давайте таблетки попробуем. Может от них лучше у вас мужики стоять будет? Ведь нас трое, а вас двое. — захихикала пьяная атаманша Мариша. Мы выпили на четверых две бутылки " шнапса" вдогонку к бутылке водки, и основательно закосели. — А, что Марина давай попробуем. Ведь не помрем же мы от них. От тушенки и " шнапса" не отравились. — сказала не менее пьяная Оксана, усаживаясь своей пухлой жопой ко мне на колени. Все своё оружие мы предусмотрительно отнесли в " оружейку". Как говорится от греха подальше. — Вот на тебе мы их и испробуем, раз ты такая у нас умная. — засмеялась Марина, давая таблетку с выбитой на ней свастикой, своей подруге и любовнице. Та было хотела отказаться, замотала головой. Но моя мать насильно запихнула таблетку с " первитином " ей в рот, и дала запить её водой из своей фляжки. — Ну как Оксана лучше??? — в один голос спросили мы у жены Михалыча. Та ничего не ответила и только спустя минуту, губы хохлушки разошлись в блаженной улыбке. А глаза расширились и стали " стеклянными". — Гут, гут, alles ist gut. — неожиданно сама для себя, ответила по немецки тётя Оксана. Причём на ужасном баварском диалекте. И хохлушка стала лихорадочно стягивать с себя одежду. Михалыч видя такое дело чуть ли не силком вырвал из рук Марины белую таблетку со свастикой. И она моментально исчезла в утробе бывшего алкоголика. Чтобы не быть растерзанным женой дяди Толи, у которой похоже стало " сносить крышу" от первитина. Я тоже принял из рук своей матери " чудо - таблетку" немецких солдат. И уже через мгновение засаживал Оксане на столе лошадиным членом. Он не просто стоял у меня колом, а прямо задервенел и увеличился в размере. В моих жилах пульсировала кровь и я готов был свернуть горы. Теперь я понимал немецких солдат, которые пешком прошли от Буга до Москвы. Под действием первитина не чувствуешь усталости. А в сексе становишся половым гигантом. Я кончал, а член у меня не падал. Оксана вытаращила на меня "стеклянные" глаза и хрипела словно задыхаясь. Ведь хуй у меня увеличился, и я то и дело доставал женщине до матки. — Аааа, оооойййй. — заорала за моей спиной Света. Её ебал Михалыч, родной дядька. Он поставил племянницу раком возле стола и засаживал ей через жопу, своим лошадиным членом. Причём Света сама получала удовольствие от того, что её ебет пожилой, пузатый дядька. Я видел как она закатила свои красивые глазки на лоб. Но я её не винил и не ревновал к Михалычу. Ведь у нас у всех реально " снесло крышу" от первитина. И он был лучше " панцершоколадок". — А ну коза, пусти дай я с сыном трахнусь. Ты уже я смотрю по второму кругу кончаешь. — разогнала моя мать Оксану. Марина навалилась на меня сверху, ложа спиной на стол и оседлав влагалищем мой член. Стала ерзать на мне, натирая и натирая стенки своей вагины об мой член. Оксана подсела к Свете и Михалычу, а я смотрел на потолок и видел там в свете керосинки, причудливые тени. На улице
Маньяки в юбках 