денюжек припас. Ты мне угоди, а я и отблагодарю: - Нет, батюшка, нет, не надо... Больно поди будет... - Разве боишься? - Да... Не надо. - Но ведь все так делают и не боятся. - Ну, и пускай делают. А мне больно, будто ножом кто раскаленным меж ног ткнул... Никак не прошло, как вы там все сбрушили - Больно только в первый раз. Знаешь ведь? - Знаю... Да все равно боюсь. -А ты для сугреву, потрогай меня за причинное место-то... Как днем... Вон как ловко получилось, будто учил кто. А может соврала , видно с парнями-то баловалась? "Солоба"-то натирала на посиделках? Честно скажи так али нет? Не дождавшись ответа, Федор Максимович взял ее руку и начал водить по члену. Она послушно подхватила предложенный ритм, мастурбируя с кроткой покорностью. -Ты не молчи, ты говори... -А что говорить-то? -Ну, скажи, к примеру, нравится за место причинное рукой тереть? - Не знаю, не разобрала ишшо. Только так- то способнее будет, чем ежели в меня наяривать возьметесь. Ведь просто ужас как больно, никакого терпежу нет. Ежели б не у вас была, в полный голос орать принялась, так больно было... А так, ежели, рукой, то ничего, ндравится... Ощутив готовность телесную, все еще лежа на спине, конторщик схватил девочку и потащил на себя. - Ой, боюсь! - забарахталась Настенка. - Я же ничего...Ты просто лежи! - А он... Он тыкает в живот мне... Усмехнувшись, Федор Максимович ловко перевернулся и оказался сверху. Девица сжала ноги, конторщик дышал горячо ей прямо в ухо. - Ой, не надо так!.. Ой, матушки, щекотки боюся... Хо... Хотите... Я сделаю вам... Как днем... - Мне уж мало этого... Понимаешь? Ты раздвинь ноги-то... Раздвинь... Я только гладить буду... - Рукой?.. - Нет, ногой, дура иль притворяешься? Головкой... Одно слово дура девка... - Ой, боюся. Опять больно будет... - Нет, ты раздвинь только ноги... А там и сладимся, не бойся, я с понятием, легонечко... Уговоры и ласки сделали свое дело. Скоро Федор Максимович лежал между раскрытыми бедрами девочки и с наслаждением, задыхаясь от похоти, натирал головкой раскрывшийся девкин "пирожок". Та боязливо вздрагивала под ним, слегка отталкивала, но молчала... Долголи, коротко, да через какое-то время Федор Максимович почувствовал, что Настенка взмокла снизу... Дыхание участилось... Двигал головкой в щелке легонько, как и обещал, но страсть приперла и природа взяла свое, обняв девочку, сильно нажал... Раз, другой, а там и третий... На третий раз Настенка взвизгнула, вытянулась и забилась под ним, пытаясь вырваться. Да только конторщик крепко ее удерживал, выжидая, пока девица успокоится. - Ну, пустите! Пустите! - Полежи так... Уже все. Больше не будет больно... - Нет, обманываете... Болит... Все время болит... Слезьте... - Ты полежи так... Тихонько... Перестанет болеть-то. Как не сдерживался Федор Максимович, но член нетерпеливо вздрагивал в тугом колечке влагалища девкиного. - Ой!.. Ой больно! Больно, на самом деле... Ой! Маменька! Как пешней пробило, горит в нутрях все! Федор Максимович уже не мог больше сдерживаться и дал наконец волю похоти. Продлить наслаждение, однако, не удалось... Семя брызнуло помимо желания и воли, девка, охнув, вывернулась и сперма опять пролилась мимо, на этот раз обильно оросив смятые простыни. - Ну, да ничего, ничего - подумал, отдуваясь, конторщик, - в другой раз сделаю все
Никто не узнает 
webmaster@3iks.ru