После подавления тюремного бунта, меня бросили на грязный и холодный пол карцера и стали бить дубинками, я плакала, умоляла прекратить, но надзиратели были неумолимы. Когда я не могла больше шевелиться, кричать и умолять, он прекратили экзекуцию, а потом каждый по очереди отымел меня. После этого все ушли, оставив меня в одиночестве. Я лежала не в силах просто заплакать.
Новый суд, где меня обвинили особо опасном нарушении тюремного порядка определил меня на пожизненную каторгу. Я стояла перед судьей, не могла поверить в происходящее. Он пренебрежительно посмотрел на меня через оправу очков и ушел. А тюремщики повели из зала. Я уже не была похожа на хрупкую девушку, про меня все давно забыли. Мой бывший парень давно нашел себе другую, наверняка завел семью, прошло уже столько лет. С меня сняли одежду для суда, обнажив мое измазанное татуировками и покрытое шрамами тело и выдали простую хлопковую накидку, больше похожу на мешок с прорезями для рук и шеи.
В грузовике мы долго ехали куда-то через джунгли, потом стали подниматься вверх, а потом машина заглохла. Меня вывели из грузовика, одели кандалы на руки, ноги, шею и соединили их между собой цепью, так чтобы я не могла быстро бежать. Меня повели по каменистой дороге, которая плавно уходила вверх.
Конвоиры шли в удобный ботинках с крепкой подошвой, по которой хрустели маленькие и большие камни, валяющиеся на дороге. Я шла босиком и ощущала каждый под своей стопой. Я сбила себе все ноги и когда мы пришли на место, буквально ковыляла, хромая и мучаясь от боли в ступнях. Меня передали по журналу другому надзирателю, он грубо схватил меня за цепь и повел куда-то вглубь небольшого городка, усеянного небольшими убогими домика с железными дверями. Дальше шли большие бараки, из которых смотрели изможденные лица каторжников. Меня завели в один из таких и бросили на пол, даже не расстегнув кандалы, проводник закрывая дверь сказал напоследок:
— Завтра ее заберем.
Я лежала, привычно ожидая прикосновения десятка жадных черных рук, которые начнут меня мять, жать и шлепать, перед тем как настанет момент группового изнасилования. Но ничего не последовало. Я подняла голову и увидела изможденных худых людей, которые просто хотели спать или есть. На секс у них просто не было сил и желания. Один худой полуголый негр подошел ко мне, присел и помог выбрать лежанку и дал немного еды.
Утром меня грубо вывели на центральную площадь, где висела большая перекладина. С меня сняли цепи, я облегченно вздохнула, но зря. К кандалам привязали веревки и натянули через перекладины и кольца по бокам внизу. Подняв меня голой и растопырив звездочкой так, что я с трудом могла касаться пальцами ног земли, чтобы стоять без боли в руках.
— К нам прибыли тюремные бунтари, - послышался голос знакомого надсмотрщика, - а с бунтарями у нас разговор короткий.
Он стал напротив меня и расправил большую плеть. В назидание другим он стал хлестать меня ей. Тело, которое уже было в синяках, снова стало обжигаться от ударов, я извивалась и кричала, с хлыста стали капать алые капли, а я рычала от боли. Не знаю, сколько времени прошло, когда веревки обрубили и я безвольной куклой рухнула в пыльную землю. Меня потащили по земле, раны заболели и я пришла в себя, в тот момент когда меня забросили в небольшую, но глубокую яму и закрыли сверху решеткой.
Без сил я осталась лежать под палящими лучами солнца, губы пересохли и растрескались, я была готова на все, ради глотка воды. Ночью стало жутко холодно и я
Мама друга. Часть 1. 
webmaster@3iks.ru