Мне еще никогда не доводилось бывать в спальне Элис, и я никогда не видел ее интерьера. Это было настоящее маленькое уютное гнездышко, обставленное просто, но с изысканным вкусом и удивительно соответствовавшее натуре своей милой обитательницы. На стенах висело несколько красивых акварельных картин, а по всей каминной полке, туалетному столику, крышке комода и т.д. были разбросаны ее девичьи сокровища, — разные безделушки, фотографии в рамках и еще тысяча и одна мелочь, которые девушки так любят собирать. Но в моем теперешнем настроении меня привлекли две вещи — во-первых, девичье ложе, симпатичная односпальная кровать из выкрашенного белой краской дерева, покрытая темным покрывалом; и, во-вторых, необычно большое зеркало, стоявшее в углу. На первом из них будет возлежать Элис, дрожа в моих объятиях, когда я буду трахать ее; в то время как во втором будут отражаться наши обнаженные фигуры, пока наши руки будут дерзновенно блуждать по телам друг друга.
Она усадила меня в низкое кресло, а сама устроилась на моих коленях, обняла меня за шею и страстно поцеловала, приговаривая:
— Ох, мой милый, как же хорошо, что ты здесь один, и мы можем делать все, что заблагорассудится.
— И чего же ты хочешь, дорогая? — спросил я, возвращая ей поцелуй.
— Чего-нибудь необычного, похотливого, мой сладкий! — ответила она, мило покраснев, и добавила с веселым смехом: — Я чувствую себя сегодня настоящей... развратницей!
Очевидно, мое присутствие в ее комнате и перспектива снять с нее одежду у меня на виду распалили воображение Элис, и я решил, что воспользуюсь случаем и посвящу ее в некоторые тонкости искусства любви.
— Давай же не будем терять времени, дорогая! — нежно произнес я, — Обещаю, что не оставлю тебя, пока ты не вытянешь из меня все капли моего любовного сока, так что у тебя будут все возможности быть... развратной!
В огромном восторге от этого заявления девушка обняла меня и крепко поцеловала; затем, повинуясь моему невысказанному предложению, поднялась и неописуемо элегантным жестом дала понять, что она в моем полном распоряжении.
Я тоже поднялся и, сбросив халат, предстал перед ней голым, в одних туфлях и чулках. От такого зрелища она мило покраснела, а ее глаза с нежностью смотрели на мое мужское достоинство, которое уже начало проявлять признаки интереса к происходящему. Обняв ее за талию, я притянул девушку к псише [высокое напольное зеркало в подвижной раме на двух небольших стойках в виде колонн с консолью – прим. переводчицы] со словами:
— Давай-ка посмотрим, как мы выглядим со стороны!
— О, Джек! — воскликнула Элис, наполовину шокированная контрастом между моей абсолютной наготой и ее одетым телом, так точно отраженным в стекле, а затем весело рассмеялась, наблюдая в зеркале, как моя рука любовно блуждает по ее лону, а также за тем, как ее рука нежно берет мой член и ласкает его.
— А сейчас, дорогая, давай я тебя раздену! — ласково сказал я ей, — тебе придется показать мне, как снять с тебя платье, но с остальным я справлюсь сам!
Элис издала несколько сдержанный смешок, затем под ее наставительный шепот я снял с нее все драгоценности и украшения, расстегнул и снял платье, спустил лиф, развязал и стянул нижнюю юбку. Она уступала мне, но неистово краснела по мере того, как ее наряд становился все скуднее и скуднее, — до тех пор, пока она не осталась в одном корсете, под которым бахрома сорочки провокационно доходила почти до колен и обнажала ее красивые и стройные икры, обтянутые черными шелковыми чулками и увенчанные изящными туфельками. Я залюбовался
Гарем в Лесном 
webmaster@3iks.ru