увидев, что я с поздравительной улыбкой бесшумно похлопал в ладоши, она благодарно улыбнулась. Затем она повернула свое лицо к матери, и когда она посмотрела на свою все еще лежащую без сознания мать, выражение глубокой любви осенило ее лицо. Прижавшись губами к ее щеке, она нежно поцеловала Хелен, шепча:
— Мамочка! Мамочка! Мамочка, милая...!
Теперь с глубоким вздохом очнулась Хелен. Она быстро поняла свое положение и покраснела, в смущении ища все еще влажные от слез глаза своей дочери; но когда она прочла в них счастливое удовлетворение, то страстно поцеловала ее и с явным облегчением пробормотала:
— О, моя дорогая! Я ничего не могла с собой поделать! Ты выглядела такой милой! И была такой соблазнительной! — и после еще одного долгого волнующего поцелуя она соскользнула с Мод.
Элис только что присоединилась ко мне, и когда Хелен поднялась на ноги, наши глаза с любопытством стали разглядывать их киски, представлявшие собой прелюбопытное зрелище: и мать, и дочь, должно быть, хорошенько излились своими соками, поскольку их шерстки были мокрыми и слипшимися от совместных выделений. Заметив направление наших взглядов, Хелен посмотрела сначала на норку дочери, а потом на свою собственную и, ужаснувшись тому, что увидела, воскликнула в очаровательном смущении:
— О! Элис, позаботься о Мод! — и умчалась в свою ванную, сопровождаемая нашим сердечным смехом, к которому весело присоединилась ее дочь, раскрасневшаяся после того, как мы объяснили ей причину.
Вскоре хозяйка дома вернулась и присоединилась ко мне.
— Ну что? — озорно спросил я. Она покраснела и тихо ответила:
— Джек, это было просто прекрасно, просто замечательно! Я просто не могу в это поверить! Мод была просто восхитительна!
Я рассмеялся.
— Заставь Элис сделать это немедленно, Джек! Я бы с удовольствием почувствовала ее на себе!
Со смехом кивнув, я, глядя на часы, воскликнул:
— Всего лишь семь минут для Мод! Теперь ее надо по-настоящему пытать в течение четырех минут, а потом жестко поиметь в вашем же присутствии. Ну-ка, приступайте к работе и пощекочите ее посильнее! — приказал я и вручил каждой по перышку.
— Нет, нет, Джек! — воскликнула Мод, мучительно краснея и дергаясь в браслетах. — Нет, нет, не трогайте меня! Я не смогу выдержать это! — но Хелен и Элис радостно расположились по обе стороны от нее и с улыбкой предвкушаемого удовольствия начали легонько касаться перьями ее тела — сначала в подмышках, потом на шейке, потом по всей округлости ее прелестных грудей, при этом Хелен взяла себе одну, а Элис другую. Мод все время сопротивлялась и извивалась самым вызывающим образом, умоляя их прекратить. От грудей они перешли к пупку, затем к линии животика и, наконец, прошлись вдоль мягких и чувствительных внутренних сторон бедер. Мод теперь дико выгибалась и, очевидно, испытывала настоящую сладкую пытку от нежной щекотки, которой ее подвергали. Затем, после короткой паузы и многозначительного взгляда друг на друга, обе женщины приложили свои перья к ее дельте Венеры.
— Ооооо! Оооооууу! Не надо! Боже милосердный, остановитесь! — почти закричала связанная девушка, отчаянно извиваясь и натягивая ремни. Слегка встревоженные результатом своих действий, Хелен и Элис остановились и посмотрели на меня, будто ожидая указаний. Я взглянул на часы — оставалось еще чуть больше одной минуты. Я был уверен, что Мод сможет вытерпеть эту сладкую агонию в течение этого времени и что последующее совокупление сделает ее еще более восхитительной и возбужденной, поэтому решил, что стоит продолжать, и дал им знак продолжать, а чтобы в доме не всполошились, крепко прижал свой платок ко рту Мод, чтобы заглушить ее крики. Хелен и Элис