в щеки. - Я думала, что особый случай требует особого наряда, - мило сказала она.
— Ты чертовски права, что так оделась, - сказал он. - Говоря по-французски и все такое... - Броуди закрыл разинутый рот, когда его жена обошла стол, чтобы взять свой бокал. - Итак, э-э, чем эти штуки, э-э, начинены?
Моника театрально развела руками. - О, я просто кое-что приготовила. Пекорино Романо, чеснок, петрушка, хлебные крошки и немного свежей мяты. Наслаждайтесь.
Она вернулась на кухню. Мелвин и Броуди следили за каждым ее легким шагом.
Мелвин откусил кусочек от одного из грибов. - Это фантастика, - сказал он.
Она пошевелила перед ним носом. - Тише, тише, Броуди. Держись подальше от моей кухни.
— Да, мэм. - Он снова повернулся ко мне и одними губами произнес - О БОЖЕ МОЙ, - так хорошо, как только мог, пока его жена проверяла свой мобильный телефон.
— Ужасно сожалею, что причиняю вам эти неудобства, - сказал Мелвин. - У Томпсона был запланирован целый вечер, но Броуди настаивал, чтобы мы...
Броди уже почти осушил свой бокал вина, когда отнял его от губ. - О, заткнись, Мел. Я хотел увидеть здесь своего старого приятеля. Он ведь не возражает, правда, Джон?
— Э-э-э, - сказал я.
Броуди махнул в мою сторону бокалом, чуть не расплескав остатки вина по столу. - Видишь это? Настоящий друг прямо перед тобой.
Остаток вечера прошел как в тумане. Моника принесла еще закусок, которые Мелвин и Броуди проглотили с жадностью, а Элейн вежливо откусила от них по маленькому кусочку. Всем троим одинаково хотелось выпить, хотя, я думаю, по совершенно разным причинам. Элейн казалась вечно подавленной, Мелвин говорил так, словно был на грани потери работы, а Броуди…ну, Броуди просто любил выпить.
В тот вечер я выпил два бокала вина, растянувшихся на много-много часов. Остальные осушили по три или четыре бутылки за раз (и слава Монике за то, что она вообще додумалась купить столько). Было немного разговоров о бизнесе, но в основном это была чушь Броуди, и я делал все возможное, чтобы успокоить его.
И Монику. Даже в таком наряде Моника была на высоте, шутила с Броуди, успокаивала Мелвина, сочувствовала Элейн. И время от времени она поднимала взгляд от плиты и одаривала меня теплой, понимающей ухмылкой. Она все собрала воедино. Она была совершенно невероятна. Мне было так тяжело, что я едва мог это выносить. Действительно, если бы меня спросили, я бы не смог устоять.
Монике, должно быть, это было ясно, и я был бы удивлен, если бы это тоже не входило в ее планы, потому что в дополнение к тому, что она снова наполнила бокалы всем, как по маслу, я заметил, что она каким-то образом, либо до, либо после прибытия гостей, спрятала все лишние стулья в квартире. Это означало, что в промежутках между переносом еды с кухни на стол или разливанием вина она проводила время, сидя у меня на коленях. Я уверен, что Броуди, Элейн или Мелвину это показалось бы более странным, но к тому времени, когда она упомянула, что стульев не осталось, оба мужчины покраснели и были готовы рассмеяться над любым замечанием - каким бы комичным оно ни было на самом деле. Когда она сказала: - Вы, мальчики, заняли все стулья, - они рассмеялись, и когда она сказала: - Думаю, мне просто придется найти себе место, - и
Пустоши. Последний рубеж. Глава 4 