и кончать, но я чувствовал боль от чрезмерного использования. (И все же, я с гордостью могу сказать, что это чертовски по-человечески.) Тем не менее, я дал обещание маме и планировал сдержать его.
— Дженна, - прошептал я, тряся ее за плечо, пока она спала. Кромешная тьма в моей комнате не позволяла мне разглядеть ее лицо, и она не храпела, но я не сомневался, что она проведет без сознания остаток ночи. В голове у меня все кружилось, а в глазах рябило. Полбутылки "Джека Дэниелса" - это, блядь, не шутка, - и, поскольку я уже видел Дженну пьяной раньше, я знал, что она не проснется.
Она спала почти так же крепко, как мой отец, накачанный таблетками.
— Дженна? - Я спросил еще раз.
Она то ли пробормотала что-то, то ли зарычала, я не был уверен. Я обхватил ее киску сзади, нежно поглаживая ее нежную плоть. Хотя ее ноги были раздвинуты, а дыхание стало глубже, она не проснулась.
— Я сейчас вернусь, детка, - прошептал я ей на ухо, убирая руку с ее влагалища и смачивая свой член ее соками. - Я слишком много выпил. Я сейчас вернусь.
Дженна ничего не сказала.
Обнаженный, я выскользнул из постели, не потрудившись найти свою одежду. Пройти через комнату к двери оказалось труднее, чем ожидалось. Я потянулся к стене, прежде чем осознал, что дверная ручка находится в полуметре слева от меня. Я нашел ее, повернул, вышел в коридор и, покачиваясь, направился к лестнице. Я не включал свет в коридоре, но, к счастью, мягкое свечение снизу позволяло мне видеть.
— Черт, - подумал я, - надо было взять с собой телефон.
Я, пошатываясь, спустился по лестнице, держась обеими руками за перила. Мама оставила включенными настольную лампу и телевизор. Она не потрудилась выключить жесткое порно. Я остановился за диваном, чтобы полюбоваться стройной чернокожей девушкой с кожей цвета полуночи и волнистыми волосами, которая вводит толстый белый член в свою бледно-розовую киску. Мне нужно было переключить канал, прежде чем я вернусь в постель.
Я посмотрел на маму. Она снова надела свои шорты для мальчиков, но только одна жемчужная пуговица удерживала ее пижамную рубашку на месте. Ту, на которой были видны даже соски. Я улыбнулся ей, размышляя, стоит ли мне ее беспокоить. Я поискал глазами ее бутылку вина и бокал и увидел, что она опустошила их оба. Черт, это могло бы быть забавно. Обойдя диван, я едва не лишился равновесия, но мне удалось встать на колени рядом с мамой, не разбудив ее. Я провел руками по ее животу и бокам, наслаждаясь гладкостью ее кожи, ее теплом и нежностью.
— Мама, - прошептал я. - Проснись.
Моя мать не пошевелилась.
Я скользнул руками вверх, под ее футболку, и коснулся ее маленьких грудей. Ее полутвердые соски выросли под моими ладонями, когда их упругая кожа превратилась в два тугих бугорка сморщенной плоти. Я сжал их. Тут мама пошевелилась, и ее голова повернулась справа налево, а левая нога, лежавшая у спинки дивана, откинулась назад, когда она подняла колено.
У меня закружилась голова, когда я наклонился, чтобы поцеловать маму в живот. Я снова сжал ее грудь, немного сильнее, и мама сонно всхлипнула, прежде чем я провел пальцами вниз по ее телу и зацепил их за пояс ее шорт. Я скользнул кончиками пальцев под ткань, касаясь и играя, затем потянул вниз, приблизив нос к ее влагалищу. Густой аромат ее киски наполнил мои ноздри, на секунду отрезвив меня, а ее цветочно-мускусный аромат вызвал жгучий голод в моем сердце.
Оксана моя любовь 
webmaster@3iks.ru