не верила своим ушам. Вот тебе культурный и воспитанный. Впрочем, он ей любой был дорог.
На самом деле дядя Вася этот тип-то действительно был аморальный. Это он с Дашей прикидывался овцой, меж тем как на нем пробу было ставить негде. В свое время за грабеж и контрабанду наркотиков он 6 лет отсидел в Сомалийской тюрьме, где и подхватил тропическую лихорадку.
Он бы чалился на нарах дольше, может вообще не вышел бы на волю. Да в стране, на его счастье, случился переворот. Повстанцы отворили тюрьмы и выпустили всех, без разбора. В том числе и самых матерых уголовников.
Дядю списали с флота, что называется, с волчьим билетом.
И никакие дипломатические грузы он не возил. Служил радистом на сухогрузе. А состояние сколотил в перестроечные годы, на махинациях горюче — смазочными материалами в порту.
- Да, - меж тем отвечала врачиха. - Меня к аналу муж пристрастил. - Ну у него небольшой член, намного меньше вашего. Я его не чувствую. Я хочу большой мужской член. А вы — настоящий мужчина.
- Ну, иди ко мне. Садись на него сверху. Заскрипела кровать. Раздался какой- то двойной стук. Даша догадалась, что то попадали на пол туфли женщины. - А-а-а! - Вскоре глубоко и протяжно простонала она, ее стон был похож на блаженный глубинный выдох. - Притерпись, - советовал ей партнер. Была минута паузы, потом кровать пошла скрипеть часто.
- А-а-а! - Стонала женщина, как стонут от невыносимой муки. - Она с привизгом выдыхала, в такт с кроватью, потом останавливалась, глубоко и часто дышала и жалобно постанывала, словно выбившись из сил. Порой ее стоны становились нежными, какими-то ласково — девичьими: -Миленький, какой же ты большой и горячий, - ластилась она, - как же я люблю тебя. И тут же грубо просила: - Глубже, глубже, по корень, в нору, в нору. Я скоро кончу. Давай, давай!
Так длилось минут тридцать, в финале которых кровать уже просто скакала по полу, как лошадь. Половая партнерша дядюшки уже орала в голос не стесняясь ни Даши, ни соседей.
И вдруг все резко смолкло, лишь редко потрескивали в дядюшкиной постели какие-то планочки. И Даша поняла, что доктор кончает.
Она кончала минут пять. И свалилась на постель рядом с дядюшкой. Наконец выбежала босая, в чулках, в коридор, метнулась в ванную. Потом как попало похватала одежду, сумку и туфли и, не помня себя метнулась на лестничную площадку.
Видимо одеваться и обуваться ей предстояло там.
Дядя понял, что племянница все слышала. Оправдываться не имело смысла. Он лишь извинился, сказав, что у него давно не было женщины, и он не устоял.
Конечно же Даша поняла близкого человека, обиды она не держала. Сама принесла ему чистое, свежее полотенце. И выбрала самое мягкое.
А дня через два, ночью, дядя позвал племянницу снова. - Дашенька, иди ко мне, мне одиноко и не по себе чего-то. - Дядя Вася, может не сейчас? - Сомневалась племянница.
- Иди не бойся. Мы родные люди, поэтому ничего предосудительного не происходит. Ты попросту лечишь меня, и все. Что тут страшного? И Женя пусть не ревнует, ты мне, как дочь. Какая тут ревность. Иди, полечи меня.
Она снова накинула халат, легла к старику: - Ну, здесь совсем тесно. Не удобно, - опять говорила она. - Зато лечение какое эффективное. Ты разденься, сними халат, будет просторнее.
Заскрипела постель. - Ай умница, доченька родненькая. Я всегда доченьку хотел, и вот дал Бог. Видишь, ты в трусиках и лифчике. Все скромно и пристойно. Давай, поцелуй меня. Но чур в губки. Снова раздался поцелуй. Один, другой. Потом дядюшкину комнату наполнили смачные, чавкающие звуки интимных поцелуев взасос.
Озеро в лесу: история одной интрижки 
webmaster@3iks.ru