было уходить. Я схватил всю его одежду, которую смог найти. Понятия не имею, что случилось с его нижним бельем, может, он пришел в "Коммандо", но все было выброшено в коридор возле лифта. Я схватил его, подтащил к лифту, затолкал внутрь и бросил его одежду в угол. Он был весь в блевотине, поэтому я решил, что буду вежлив и постараюсь не испортить его одежду, прежде чем он ее наденет. Я нажал на кнопку верхнего этажа и позволил ему стать главной достопримечательностью для всех, кто пытался воспользоваться единственным пассажирским лифтом.
Лиза стояла в дверях, по ее лицу текли слезы, когда я вернулся на место недавнего преступления. Она попыталась обнять меня, когда я вернулся в квартиру после выноса мусора.
Я чуть не расхохотался, вспомнив об этом. Надо было засунуть его в мусоропровод, а не катать в лифте. На моем лице появилась довольная улыбка, и она, должно быть, решила, что все прощено, поскольку сквозь слезы и уговоры улыбалась, что была дурой, поверив ему.
Я указал на стол и достал для себя пиво. Она начала садиться на ближайший ко мне стул, но я указал на другой.
Она сокрушенно кивнула и села, а затем спросила:
— Можно мне что-нибудь выпить? У меня пересохло в горле.
Ее лицо выглядело ужасно. Всего несколько минут назад она была в экстазе, извиваясь под моим бывшим другом. Теперь вся косметика, оставшаяся на ее лице, была явно не там, где она хотела. Любой прохожий решил бы, что я ее тоже избил. Засранец был развязан, но я все еще контролировал себя, и у меня не было причин бить женщину, даже если бы она ударила меня.
Я показал на раковину, и она кивнула в знак понимания. Она встала, набрала стакан воды и принесла его обратно к столу. Должно быть, она поняла, что не все прощено, так как обычно я предлагал ей любые напитки, какие она пожелает.
Я сделал глоток пива и просто уставился на нее. Она не могла отвести взгляд и уставилась на столешницу. Она нервно передвигала бокал по столу, на котором скапливалась влага от конденсата. Наконец она прочистила горло и оглянулась, чтобы посмотреть, нет ли у меня салфеток для лица. Я нашел их в гостиной и указал в ту сторону, поэтому она встала, взяла коробку и шумно высморкалась, пока нос не очистился от соплей и слез. Она также использовала одну салфетку, чтобы вытереть лицо, и умудрилась еще больше размазать макияж, если это вообще возможно.
Она снова села. Она снова прочистила горло и нерешительно спросила:
— Что мы будем делать дальше? Теперь я понимаю, что ВАШИ друзья мне лгали. Я думала, они просто пытались дать мне понять, что ты за человек. Я знала, что не могу доверять тебе, но я хотела выйти за тебя замуж, потому что люблю тебя. Я подумала, что, если мы начнем жить ровно, мы сможем либо посвятить себя друг другу, либо заключить открытый брак, в котором мы все равно будем любить друг друга
Выражение изумления на моем лице, должно быть, было бесценным. Я старался сохранять каменное выражение лица, но не мог поверить, как мало я знаю человека, сидящего напротив меня. Открытый брак, вот это да! Я должен была покончить с этим немедленно.
— Просто ответь мне на один вопрос
Она кивнула.
— Когда я хоть как-то заставил тебя поверить в то, что я неверен, с того самого момента, как мы впервые пошли на свидание? В какой момент что-то, что я сделал или сказал, заставило тебя поверить, что я не могу быть тебе верен?
Ника. Запертая комната 