Ее бюстгальтер и декольте, выставленные на всеобщее обозрение, вздымались от ее дыхания - Я... должна показать тебе... как много для меня значит... что ты пришел на мою защиту. Я... я... должна... я должна... хорошая мать вознаграждает... хорошая жена радует... хорошая... - Она откинула одеяло и прыгнула на него сверху, прижавшись к его губам. Когда его язык неуверенно затанцевал на ее губах, ее безумие перешло в еще более сильное возбуждение. Он целовал ее в ответ!
— Ммммпффххх - Теодор снова оказался на пути одной из маминых бурь. С одной стороны, он не знал, почему она их бросила. С другой стороны, все выходило за рамки какого-то странного искупительного акта с ее стороны. Она, похоже, действительно любила его на свой безумный лад. И ее безумие бросалось в глаза. Добавьте к этому дыру в его сердце в форме Виктории, и он принадлежал ей. По крайней мере, на данный момент. Он позволил ей расстегнуть на нем пижаму и ласкать пальцами [в перчатках] его обнаженную грудь. Покажет ли она мне свои руки еще раз?
Пенелопа целовалась со своим сыном в течение долгих, славных минут. Наконец она оторвала свои губы от его губ и заглянула в его прекрасные зеленые глаза.
— Я не знаю... что делать с твоим отцом. Он не одобрит. Не одобрит. Думаю, что и Уинифред не одобрит. Но... но... я хочу порадовать тебя, Ягненочек. Я хочу... чтобы ты был счастлив - Она приподняла юбки и потерлась трусиками о его пижамные штаны, нащупывая половыми губами ствол его массивной эрекции. Она дернулась и поморщилась от неожиданного удовольствия - На этот раз ты не... сопротивляешься - Она быстро задвигала бедрами, насаживаясь на его замечательный член. Она задрала лиф и бросила его на ведро. За ним последовал лифчик.
— Я перестал... бороться с тобой, мама - Он уставился на ее потрясающие сиськи. Она наклонилась вперед, так что они свисали с ее груди, нависая над ним. Ее черные соски почти касались его кожи. Растяжки в верхней части каждой сиськи были бледнее смуглой кожи. Она выглядела такой уязвимой. Ему захотелось оберегать и защищать ее, как тогда, в парке. Ему пришлось напомнить себе, что он еще не доверяет ей. Он должен был сначала узнать, почему она их бросила. Он не сомневался в ее честности, но ему нужно было знать, что он сможет ее простить. И тут она сунула ему в рот свой сосок, и доверие перестало быть проблемой. Остались только первобытное желание и потребность.
— Охххх... да. Соси... соси мою грудь - Пенелопа обхватила его голову и провела рукой по густым темным волосам - Я бы хотела... чтобы у меня было молоко для тебя. Хорошая мать кормит своего сына - Толчки удовольствия распространялись из ее влагалища, заставляя тело изредка подрагивать - Ты такой большой... я чувствую это... я чувствую, какой ты большой. Это пугает... возбуждает... и почему-то именно так, как должно быть. Что ты хочешь от меня? Я дам тебе все, Тедди. Все, что угодно.
— Хммммм... - Теодор пососал ее сиську и потянулся руками к ее попке. Он крепко держал ее за юбку, поощряя волнообразные движения бедер.
— Я могу... оооохххх... сказать по твоей сильной хватке... что ты хочешь, чтобы твоя мама... осталась там, где она есть - Пенелопа позволила чувствам захлестнуть ее. Сила ее любви и их связи была колоссальной. Почти даже более пугающей, чем его пенис. Как она вообще довольствовалась сенсориумом? Это было на порядки выше дешевых копий ее мужа и сына. Это была настоящая
Странные подруги, или весенние приключения в Текстильном. 