и, привстав, посмотрела в небольшое настенное зеркало - ну что ж, она права - такие же белые треугольники на внушающих уважение моих титьках посреди красной кожи. Чтоб увидеть остальное, встала на жесткий край кровати и спустила трусы на колени. Белый лобок с аккуратненькой расширяющейся книзу ровной полосой волос. Посреди красной кожи белая перевернутая трапеция от трусов. Сзади и того нет – расширяющийся как чайка и такой же белый след на фоне зари (красной как в «Неуловимых мстителях»). Видок был тот еще. Я подтянула, зашипев, на место нормальные трусы, лифчик искать не стала, подошла к двери и выглянула, нет ли кого-нибудь на кухне. Макс со Светкиным отцом, видимо, были давно на пляже. Прошлепала дальше, схватила из холодильника бутылку кефира, принесла и дала Лянке:
— Мажь, давай, - сказала я и улеглась на ее кровать.
— Поздно, Вася, пить "Боржом". Это хрен уже поможет, - продекламировала она речитативом.
— Мажь, давай. Может и полегчает, - я хотела использовать любую возможность, чтобы уменьшить выводивший из себя болезненный зуд.
Холодный кефир обжег льдом воспалившуюся кожу, и я пронзительно завизжала не хуже Лянки.
— Терпи, зараза, терпи Машка, я Дубровский, - сказала Лянка, ласковые или хотя бы нейтральные обращения были ей чужды.
Она с удовольствием размазывала кефир по моей красной спине.
— Маша, снимай трусы, а то у тебя попа красная и под ними, - посоветовала Лянка.
— Это все стринги мои дурацкие, блин! - ответила я и стянула трусы сразу ниже колен. Места сзади под коленями почему-то не сгорели.
Ощущение холодного кефира на попе было прикольным и даже приятным, я закрыла глаза и даже замурлыкала счастливая от утихающей боли.
— Ты смотри, не кончи там, - как всегда громко заржала Лянка, - ишь, понравилось ей, как жопу гладят!
Она в знак завершения не больно шлепнула по белому не обожжённому месту над попой и ушла мыть руки, а я, открыв глаза, охренела. В зеркале на стене было видно, как в узкой полосе между занавеской и оконной рамой на голую меня (трусы так и остались на лодыжках) уставились чьи-то глаза. "Макс, блин, больше некому!" - я уверилась, что узнала его нахальные зенки. Вот, малый – козел предприимчивый. Я закрыла глаза и не подала виду, что увидела его.
Ситуация было глупой. Я осознавала, что со своего ракурса он видит не только блестящую от кефира голую попу, но и мою более темную письку с подбритыми накануне отъезда губками между вольготно раздвинутых ног, а трусы не хочу натягивать, жалко пачкать – попа-то вся в жирном кефире, который еще не впитался и не подсох. Я подумала и расслабилась. Кефир снял жжение полностью, так что я, отдыхая от мучившей ночью жгучей боли, готова поделиться своим счастьем со всем миром, а не только с мальчишкой. "Ну и ладно, пусть любуется, на попу он вчера насмотрелся на пляже, ну а писька – приятное приложение". Ощущение стыдливой неловкости вдруг сменилось на игривое возбуждение. У меня было чувство, как будто взгляд этого пацана буквально проникает мне в письку, раздвигая губы, и ворочается там, тыкаясь в плеву. Или гладит и обнажает спрятанный в склеившихся губках затвердевший клитор. Я, улыбнувшись своему не бедному воображению, даже чуть шире расставила ноги, насколько это позволяли трусы за коленями, и сама охренела от себя и своего неожиданного блядства. "Ну ты и сучка стала – не только сиськи, но и писька нараспашку перед парнем, и это всего лишь второй день на юге! " - сказала я себе, пряча улыбку в подушку. Я даже почувствовала,
Волшебные Мальдивы 
webmaster@3iks.ru