во время лекций моего учителя, когда пытался думать о вещах, позициях, ситуациях, связанных с мамой и тетей Джесс. В четверг днем на уроке мисс Дженнингс я представил себе эту брюнетку лет тридцати с небольшим, склонившуюся над своим столом, и меня, засовывающего свой член в ее большую задницу, как я делал это со своей тетей. Возбуждение, которое я получил от этих мыслей, не проходило до окончания урока, и я был вынужден выйти из комнаты, пытаясь спрятать свой твердый член. Я уверен, что потерпел неудачу, так как заметил, что мисс Дженнингс бросила на меня любопытный взгляд, который в моем подростковом сексуально озабоченном сознании я принял за интерес. Я сделал себе выговор, что этого не может быть, и с мамой и ее сестрой (и у меня все еще была Марджи для экстренного вызова, если потребуется), что мне не нужна еще одна сексуально нуждающаяся пожилая женщина! Но мисс Дженнингс была довольно привлекательной. Нет! Я сказал себе, что сейчас у меня и так достаточно проблем. Новые мысли о мисс Дженнингс, стоящей на коленях и сосущей меня, или лежащей обнаженной на своем столе, положив лодыжки мне на плечи и на мои...
Я должен был подумать о том, чтобы рискнуть надолго задержаться в мужском туалете или разгуливать с очевидным огурцом в штанах!
Я пришел на урок миссис Грэм, и одна случайная мысль о почти семидесятилетней коренастой женщине в ее плохо сидящем платье на коленях заставила мой член не только сжаться, но и практически вгрызся в мое тело, чтобы спрятаться, а за ним и яйца. Я и по сей день дрожу от ужаса при виде этого тошнотворного образа. (Ооо, видишь, я снова начинаю!)
Я вернулся домой из школы и обнаружил, что папин грузовик уже там. Я вошел в дом и сразу почувствовал, как понизилась температура воздуха. Мама сидела на диване в светло-голубой блузке и джинсах, скрестив ноги, а верхняя нога беспокойно подергивалась. Поверх блузки на ней был расстегнут тонкий белый вязаный свитер. Она смотрела какое-то дневное ток-шоу, но, должно быть, не слишком заинтересовалась им, так как в руке у нее был пульт дистанционного управления. Она подняла голову, когда я вошел.
— Привет, Джереми. - Она сказала это так категорично, как я никогда от нее не слышал.
— Привет, мам. – ответил я. Я подумал, не стоит ли мне попытаться поговорить с ней, поскольку было очевидно, что между ней и папой что-то происходит.
— Я видел папину машину. Он уже дома?
— Очевидно. - ледяным тоном сказала мама.
Ой!
— Он уезжает сегодня вечером, не так ли? - Я не знаю, почему я задавал вопросы, на которые уже знал ответы. Мне просто было неудобно.
Мама подняла на меня глаза, и мне захотелось поспешно ретироваться. Жесткость в ее взгляде внезапно смягчилась.
— Мне жаль, Джереми. Это не из-за тебя.
— Все еще думаешь о поездке?
Она кивнула, возвращая свой взгляд к экрану телевизора. Из коридора появился папа.
— О, это ты, Джереми. У тебя еще есть шанс передумать. - сказал он с надеждой.
Мама перевела взгляд с папы на меня. Папа этого не заметил, так как был сосредоточен на мне. Как бы я ни ответил, один из них был бы разочарован во мне. Я годами жил с разочарованием отца, которое никак не повлияло на мой выбор. Воспоминания о мамином обнаженном теле, извивающемся от удовольствия подо мной, подействовало.
— Прости, папа. Как ты всегда говорил, школа на первом месте. Нужно смотреть в будущее. - Я знаю, как сильно родители ненавидят, когда их слова возвращаются и кусают их
Оральное рабство мамы 