Глянул на полку. Стоит здоровенный серый том, на корешке «The Best Sex in Your Life» написано. Пришлось немножко приуныть: букварь по-немецки мне был еще по зубам, но книжка, да еще и на английском... Языкам вероятного противника нас в школе учили, похоже, из расчета, что, кроме «Хенде Хох!», советскому человеку больше ничего знать и не надо.
Увидев мою кислую мину, Лерка опять потерлась о мою грудь носом: «Да не журись, нас папа с мамой учили и русскому, и испанскому, и английскому одновременно, так что не твоя вина, а картинки там интересные», и, посерьезнев, вернулась к рассказу:
- Рассказали мы про рыбалку, значит. И про то, что дальше было, и почему с мы Веркой немножко полаялись. Смотрим, мама чего-то загрустила, посмотрела на нас внимательно, спросила: «А с этим мальчиком как было? Хорошо»? Ну, мы только что не заоблизывались от воспоминаний, мама все по лицам поняла. Хмыкнула, поцеловала нас и, ничего не сказав, вышла.
Дня три ходила, на нас искоса поглядывая. А потом говорит: «Девочки, а вы кого на день рождения звать будете? Подумайте»! И улыбается так интересно... Мы переглянулись и, как у нас всегда, сразу поняли, чего нам обоим на самом деле надо. А дальше...
Вступила Верка:
- А что дальше? Предки, похоже, сами были заинтересованы не меньше нашего, чтоб мы хоть в квартире и при... – она приостановилась, подбирая слово, а потом хихикнула, - деле были. Папочке к твоей мамочке надо, мамочке к любовнику... Ну и организовали нам в лучшем виде. Лежим вот теперь при тебе, привязанные...
Я, не выдержав Веркиного трагического тона, хихикнул:
- Ага... привязанные. К вполне определенному моему месту!
Веркина рука немедленно сгребла это самое место в горсть и потянула на себя, приговаривая: «Да! Да! Да! Да!», а Лерка, потянувшись и повернувшись ко мне грудями, добавила, гладя меня по щеке и заглядывая в глаза: «И нам это... хм... пока нравится»!
Впрочем, настроения продолжить игру пока ни у кого всерьез не было, и Верка отпустила так толком и не отреагировавший аппарат на волю.
Я покосился на книжную полку. Лерка перехватила мой взгляд и засмеялась:
- И чего это тебя так к той книжке тянет, а? Тут две такие леди голенькие лежат, а ты в теорию удариться собираешься?
Из-под другого моего бока добавила Верка:
- И вообще, тебе та книжка зачем? Ты, по-моему, и так шибко грамотный, а, Лерусь?
Лерка вдруг посмотрела на меня изучающее:
- Ага... вот только интересно, откуда? Не от той же... ну, как ее, ты нам рассказывал... Любы?
- Лиды... – смущенно промямлил я, а девчонки, заметив слабину, уже ластились ко мне:
- Сережечка... ну расскажи, откуда... С Лидой-то ты ведь как говорил: сунул, вынул и бежать, значит, еще что-то было? Ну Сережка, нам интересно...
«Господи, ну и мозги у девок», с некоторым даже испугом подумал я. «А я-то их за дур обычных держал»... Мы с парнями как-то раз трепались на тему, стоит ли своим дамам сердца рассказывать, с кем ты спал до них? И пришли к однозначному выводу: как правило, нет. Бабы, они ревнивые, даже к прошлому. Кроме самых умных, но и у тех большая часть ума между ног живет. И отцы, у кого они были, если снисходили до таких разговоров с сыновьями, придерживались, по словам сыновей, того же мнения. А эти – сами просят, и на Лиду им, судя по всему, наплевать совсем.
Впрочем, мне пока стесняться было нечего. До девчонок, если считать с первого нашего раза тогда, на озере, я имел только Лиду, а к такому ревновать,
Третья комната слева.(Части 1 - 2) 