меня ведь есть ты, — самый важный человек в моей жизни! — она вновь отпила вина и уверенно кивнула. — Да! Думаю, ты прав, мой хороший. Стоит попробовать выговориться.
Вторая бутылка вина пошла в мусор, когда я разлил остатки по нашим бокалам.
— Завтра посмотрю объявления и запишусь на приём к какому ни будь хорошему психологу.
Мать отпила и помычала как бы соглашаясь со своими мыслями. Я же, прикоснулся к её руке и, погладив бархатистую кожу, сказал:
— Вряд ли они тебе помогут. Они послушают тебя, посмеются внутри себя и просто выпишут тебе антидепрессанты. И будешь ты к ним ходит потом всю жизнь, потому что им плевать на твоё душевное здоровье. Их занимают интересные случаи, а не такая бытовуха, как банальный развод супругов. Мне ли не знать.
Мать нахмурилась и внимательно посмотрела мне в глаза. Она была пьяна, но ещё соображала.
— И что делать? — спросила она через какое-то время. — Я что-то запуталась.
Она потерла лоб и допила вино.
—То надо, то не надо? Не понимаю. Что ты предлагаешь? — наконец произнесла она, внимательно смотря на меня.
Отдав ей свой почти полный бокал, я сжал её руку и, дрожащим голосом, но довольно решительно, произнёс:
— Я буду твоим психотерапевтом!
— Но... — начала она, но я остановил её вопрос и попытался убедить.
— Ну подумай сама... — быстро заговорил я, положив руку на её оголённое плечо. — Я учусь на «психфаке» и давно увлекаюсь психологией. Хорошо знаю тебя и отца. Мне будет проще разобраться в проблеме. К тому же у меня есть свой интерес, состоящий из двух причин.
Тут я немного слукавил, причин было чуть больше.
— Каких это причин? — Нетрезво и лукаво спросила мама и потёрлась щекой о мою руку, лежащую на её плечике.
— Ну, во-первых, я не хочу что бы ты грустила и убивалась, а начала снова радоваться жизни. — Повернув руку, я коснулся её щеки, а затем погладил по голове как ребёнка от чего она начала млеть. — А во-вторых, я люблю тебя больше чем кто либо в этом мире, значит не могу не помочь!
Я даже наклонился что бы поцеловать её в этот драматический момент. Она потянулась ко мне, намереваясь поцеловать меня в щеку, а мои губы как бы случайно соскользнули с её щеки и я смачно всосался в её губы. Я сделал это намеренно, а она сначала ответила мне на поцелуй и лишь через долю секунды хихикнула и как-то нехотя вывернулась. Она крепко обняла меня и произнесла:
— Уже поздно, пойдём спать! — Она взяла мою голову в руки и, посмотрев на меня блестящими глазами, чмокнула меня в нос. — Я плохо соображаю уже. Ты меня напоил и... ещё такой ласковый весь, от чего я теряюсь, как девчонка маленькая.
— Несправедливые обвинения! — театрально вскрикнул я, вновь прижимая её к себе. Затем легко поднял её на ноги. — Я провожу тебя.
Прошло три странных и тяжёлых дня. После той ночи, мать встала только в шестом часу вечера и быстро куда-то умотала на машине. Я заходил к ней утром и днём, но она крепко спала обняв вторую подушку. Поглазеть на неё тоже не получалось.
Когда я практически донёс её до кровати той ночью, она решила, что хочет, во что бы то ни стало, одеть мою пижаму, которую она мне подарила в прошлом году. Чуть ли не заплакала, когда я сказал, что не помню где она. В итоге я повиновался и принёс ей эту нелепую одежду. Переодевалась она в ванной за закрытой дверью.
Кумовья 