общего впечатления. Только уже лёжа в постели, она, как бы между прочим, заметила, что брату от нас много ближе до места его практики, и попросила разрешения на то, чтобы Сергей пожил у нас, до возвращения родителей с дачи. А ещё сообщила, что пригласила брата к нам послезавтра снова прийти, развеять скуку, и он пообещал, что принесёт от Дениса что-нибудь свеженькое.
— Ты уверена в том, что на самом деле хочешь этой связи? Умирать от стыда после не будешь?
— Не знаю. Не пугай меня.
Я вздохнул и ответил:
— Я так не смогу – умру от ревности. Пусть лучше навещает тебя, когда меня дома не будет, если тебе захочется снова побыть с ним.
В голове всплыло воспоминание того, с какой страстью она отдавалась своему брату, и я совершенно импульсивно, и, довольно грубо подмял жену под себя. Её взгляд выражал приятное удивление, и близость наша доставила обоим наслаждение.
Отдыхая, я не удержался от вопроса:
— И как тебе было?
— Вчера или сегодня?
Поняв чрезмерную пошлость своего вопроса, жена поправилась:
— Впрочем, сегодня было много интересней, чем раньше, а вчера я и не помню, я была как в сладостном сне, это невозможно сравнивать! Я постоянно думала о том, кто со мной, и снова, снова проваливалась сознанием в никуда, от остроты ощущения. Это не от его достоинств, как мужчины.
Что было дальше? Острота эмоций и ощущений и в сестре, и в брате заметно притупились. Он навещал Таню, когда я ещё был на работе, и о том, как там у них было – не знал и не стремился узнать. Я видел то, как постепенно Сергей сделался для Тани обыденностью, а спустя всего месяц, к моменту, когда мои родители собрались возвращаться зимовать с дачи домой, они уже начали стыдиться своих встреч, основанных не на влюблённости, а только на желании близости. Связь начала тяготить обоих, и, конечно, она прервалась сама собой. Только в нашей памяти осталась жить эта тайна. Но, основательно поволноваться мне всё же довелось: вскоре после второй их встречи тет-а-тет, я заметил отсутствие в коробке той самой кассеты и струхнул, опасаясь того, что Сергей, а больше не кому было, просмотрев, удовлетворяя своё любопытство, решит показать тому же Денису и его сестре. Не знаю, прокручивал он кассету им, или хватило ума не делать это – не знаю, но на следующий день кассета так же таинственно оказалась на своём месте, и я сделал вид, что не заметил её отсутствия.
Чем больше отдалялось это лето, со всеми его безумствами, тем больше мы становились прежними. Тане дали двойную нагрузку по часам, и уставала на работе она довольно сильно – пришлось вести предметы в трёх параллелях, и только одна подготовка к урокам её сильно выматывала. Аппетиты сами собой начали снижаться, и к Новому году мне было уже не отличить жену от неё же, но годом раньше. Разве только во взгляде при лёгком флирте на праздниках, глаза её зазывно и бесстрашно искрились – она познала почти всё, что может испытать женщина в сексе, и не страшилась ничего. Почему она не стремилась в койку с кем-то из мужчин? Вероятно потому, что все они, такие изнеженные, не сильно уверенные в себе, вызывали в жене снисходительную усмешку: её многоопытная плоть видала мужиков и покруче!
Вот так всё и завершилось. Весной, когда после окончания ВУЗа военкомат Сергею «пришил погоны на пиджак» и отправил служить, Таня попросила меня стереть запись на той кассете. Пришлось помучиться, чтобы найти и купить такую же, только, чистую. Ну, не мог я