муссом. Не торопясь, подцепляла десерт самым кончиком серебряной ложечки и осторожно подносила его к губам. И то, каким насмешливым взглядом в сторону супруга это сопровождалось, не оставляло сомнений в том, что Матрисс намеренно не спешит.
Наконец, положив ложечку на блюдце, женщина потянулась за салфеткой.
— Уберите со стола и оставьте нас с баронессой наедине, - тут же распорядился Генрих Ферье. И нахмурился, когда лакей, прислуживавший за столом, не сдвинулся с места и лишь вопросительно посмотрел на Матрисс.
— Не торопитесь. Мы побеседуем в гостиной, - промокнув губы, женщина встала из-за стола. Барон, с шумным вздохом последовал за ней.
Заняв в гостиной своё любимое кресло, Матрисс тут же взяла с соседнего столика чёрно-оранжевую плеть. Последнее время она почти не выпускала её из рук. Неважно, отдавала она распоряжения по дому или объезжала с инспекцией поля, плеть, наводившая на слуг панический страх, всегда была при ней.
— Нам нужно серьёзно поговорить, - барон взглянул на плеть и быстро отвёл глаза. - Вы знаете, я всегда очень лояльно относился к вашим причудам, но последнее время они стали переходить границы приличия. За эти три месяца из поместья сбежали уже полдюжины слуг.
Баронесса задумчиво провела подушечкой пальца по хвосту плети. При воспоминании о Еславе, внизу живота стало мокро и горячо. Почти каждый вечер она вызывала его к себе в спальню. Женщина очень скоро поняла, что основной секрет змеиной плети не в обжигающей боли, не в отсутствии следов экзекуций, а в неудержимом сексуальном возбуждении, которое эта боль вызывала.
Не раз Еслав, чтобы избежать болезненных ударов, пытался изображать страсть к баронессе. Но она отлично чувствовала обман и всегда хлестала его до тех пор, пока обезумевший от боли и возбуждения мужчина не превращался в настоящего “раба”, мечтающего удовлетворить любые пожелания Госпожи. Еслав ненавидел баронессу, но не мог противиться возбуждающей силе плети.
И Матрисс, зная это, получала от “воспитания раба” особое наслаждение. Когда же Еслав, не выдержав таких пыток, через месяц сбежал из усадьбы, баронесса попыталась найти ему замену. Но никто из других мужчин не мог выдержать больше одной — двух недель.
— И что хуже всего, узнал я об этом от графа де Любре! - прервал её воспоминания раздражённый голос барона.
— Любре? - Матрисс вспомнила одного из недавних гостей мужа, постоянно бросавшего на неё похотливые взгляды. Через пару недель после отъезда он попытался нанести повторный визит. Но женщина не приняла его, велев передать слугам, что госпожи нет дома. - Не слишком ли хорошо граф осведомлён о том, что твориться в чужом поместье?
— Вы же знаете, как быстро в высшем свете распространяются слухи! - повысил голос барон. - И я не позволю, чтобы они бросили тень на статс-секретаря королевского министра!
— А что, высшему свету уже наскучило обсуждать скандальное расставание статс-секретаря со своей последней любовницей? - усмехнулась Матрисс.
— Баронесса!.. - Генрих Ферье возмущенно покраснел. Вскочил на ноги, немного постоял, сел и снова вскочил. Конечно, он знал, что супруга в курсе его похождений, но никогда раньше она так открыто об этом не говорила.
Женщина, молча улыбаясь, с интересом наблюдала, как мечется барон. Наконец он смог взять себя в руки, сел и внушительно произнёс:
— Мы оба совершали ошибки, но сейчас нужно забыть о разногласиях и приложить все усилия, чтобы гордое имя рода Ферье не служило объектом грязных сплетен. Вы согласны со мной, баронесса?
— Конечно согласна, - кивнула головой Матрисс, пряча улыбку.
Барон удовлетворённо кивнул в ответ и замолчал. Женщина видела, что он хочет сказать что-то ещё, но никак не может решиться. Наконец, тяжело вздохнув,
Беженка. Часть 2. 
webmaster@3iks.ru