к своим выдающимся обнаженным статям. Они, прижавшись друг к другу, нежно целовались, однако едва Анна, которую трясло от неудовлетворенного желания, пыталась проделать это страстно, как Герцогиня отстранялась со снисходительной улыбкой и с видом экспериментатора трогала ее за сосок или между предусмотрительно раздвинутыми бедрами, со смешинкой в уголках глаз наблюдая за тем, как вздрагивает и умоляюще стонет тело в ее объятиях. Ужасно хотелось снять комбинезон, чтобы чувствовать партнершу каждой клеточкой кожи, но ей этого не разрешили. Впрочем, никто не мешал Анне грубо тискать саму Герцогиню, трепать ее соски, сжимать и шлепать ягодицу, проникать пальчиками в текущую дырочку так далеко, как только можно... Мечтая (с некоторой, малюсенькой, горчинкой, оставшейся от феминистки и мужененавистницы), чтобы и с ней так же обращался отошедший в сторону от ложа мужчина. Впрочем, тот скоро появился в поле зрения, сев на колени рядом с ласкающимися подругами, и вслед за женой с ухмылкой наблюдая за едва живой от желания женщиной. Тут же рядом возникла рабыня №1 и трудолюбиво заработала головкой в районе его паха. Теперь уж Анна даже на сотую долю секунды не усомнилась в правильности происходящего – наверняка «Первая» восстанавливала эрекцию хозяина не для себя, а для нее.
Так и получилось – Анну расположили посередине сексодрома, она поспешно развела ножки перед Герцогом, а одна из вездесущих рабынь взялась за крупный член и, раскрыв шаловливыми пальчиками влажные половые губки, ввела его во влагалище Анны. И та, едва почувствовав растянутость дырочки, стальную твердость горячего предмета внутри, сорвалась в неконтролируемый оргазм... Настолько яркий, что она, живя только одним – сокращением мышц влагалища на твердом стволе, - даже в какой-то момент отключилась.
Пришла Анна в себя, пронзаемая жестким членом и безвольно трепыхаясь под сочными ударами. Судя по ощущениям, ее ноги, широко разведенные перед мужчиной, поддерживали рабыни. «Очень удобно! Опять мужлан унизил женщин, приспособив их для своих низменных потребностей», - почти сердито подумала она. «Почти» - не только потому, что ей было никак не воспротивиться физически, но и потому, что вбиваемый в нее твердый внушительный кол заставлял «Анну» стремительно терять позиции перед «Лялькой». Ну, а «судя по ощущениям» - потому, что по ее лицу терлись влажные половые губки, размазывая по щечкам, носику, подбородку обильные выделения, и обзор был почти полностью заслонен. Где-то наверху порывисто ахала Герцогиня – когда носик Анны задевал клитор, и женщина, сама протяжно вздохнув, впилась в нежные складочки ртом, как недавно – в губы партнерши. Язычок тут же провалился в дырочку, заставив тело над ней заизвиваться и заполошно вскрикнуть...
Однако отправиться в самостоятельное плавание ей не позволили: пришлось выполнять все распоряжения хозяйки замка. В той жизни Анна всегда была доминантой с любовницами. Но как быть, когда один грубо ебет, а другая буквально сидит на лице? Как пытаться добиться подчинения от любовников здесь, где уровни значат гораздо больше, чем социальное положение и сила характера там? Тем более, что с некоторых пор ее трахают, не спрашивая ни разрешения, ни согласия... Тем более, что член забивался во влагалище так, что воли к сопротивлению не осталось совсем...
— Язычок глубже!..
— Пососи губки!..
— Теперь клитор!..
— Потереби его кончиком язычка!..
— А теперь в попку!..
Анна исполнительно проделывала всё, что от нее требовалось, наслаждаясь определенной властью над Герцогиней, и сама помыкивая все громче – когда под ударами ее попка приподнималась над постелью, а член, казалось, едва не протыкал живот.
Иногда супруги замирали и, судя по звукам, нежно целовались над телом Анна. И та в такие моменты опиралась на ладошки рабынь, елозя на глубоко
Мой любимый Максик 