приготовлю тебе кофе, хочу, чтобы ты посмотрела со мной десятичасовые новости".
"Хорошо, дорогая, - пролепетала Фиона, - как скажешь".
Аннабель ласково поцеловала ее в лоб, посмотрела, как она пьет воду, и налила ей кружку крепкого черного кофе. Она добавила в кружку немного холодной воды, чтобы ее мать могла выпить его более или менее сразу. Фиона встряхнула головой, чудом сохранив прическу в виде пучка. Аннабель была так возбуждена ею, что хотела трахнуть ее прямо сейчас, но она знала, что должна быть терпеливой.
"Итак, расскажи мне все об этом, мама, ты, должно быть, почувствовала восторг, когда был вынесен приговор?"
Голова Фионы начала проясняться, и она уже говорила более внятно, чем когда приехала домой.
"Боже, да, как вы знаете, все было не просто. Она действительно ударила его дубинкой, дважды, по словам свидетелей; я рада, что убедила ее признаться в этом в своих показаниях, потому что у нее были бы большие проблемы, если бы ее разоблачили как лгунью. Нам удалось представить ее как неопытного молодого офицера, выполнявшего приказы гораздо более опытного коллеги. Свидетели слышали, как он кричал, чтобы она ударила его, поэтому мы представили ее как юное женственное создание на высоких каблуках и с красным лаком на ногтях, которое не способно сильно ударить кого-либо. Ужасно сексистский подход, боюсь, но, к счастью, он сработал, потому что все могло пойти по-другому".
"Что с ней теперь будет?"
"Что ты имеешь в виду?"
"Ну, сможет ли она по-прежнему быть офицером полиции?"
"Ей предстояло бы дисциплинарное расследование и слушание, но она собирается подать в отставку, она понимает, что теперь у нее нет будущего в полиции". Как настроение в вашем кабинете?".
"Сдержанное, но никто не ожидал, что её признают невиновной, они говорят о возможной апелляции".
"Тогда они настроены очень оптимистично, я не вижу оснований для апелляции, но посмотрим?"
Фиона допила свой кофе, и Аннабель уже подумывала сделать ей еще один, когда ее мать раздвинула ноги; подол юбки натянулся на ее бедрах, всего на дюйм выше начала верха чулок. Аннабель почувствовала прилив эротического возбуждения, она подошла к матери и села к ней на колени лицом, широко расставив ноги в обтягивающих джинсах. Она наклонила голову и поцеловала мать в губы. Сначала Фиона была восприимчива, но когда она поняла, что это больше, чем просто ласковый поцелуй, она отвернула голову и назидательно сказала дочери.
"Доченька, нет, нет, не делай этого".
"Ну же, мамочка, ты же знаешь, что хочешь, чтобы я сделала это".
"Нет, нет, дай мне встать, пожалуйста".
Фиона медленно поднялась и встала перед кухонным окном, втягивая воздух, положив обе руки на столешницу. Снаружи была кромешная тьма, она видела отражение Аннабель, когда та подошла к ней сзади и обняла ее за талию. Она почувствовала, как ее дочь прижалась к ее шее, дрожь пробежала по позвоночнику и проникла в ее киску. Аннабель почувствовала возбуждение матери, поэтому она обхватила ее груди и сжала соски. На мгновение Аннабель показалось, что Фиона перестала сопротивляться, она почувствовала, как мать снова погружается в ее объятия, она медленно провела правой рукой по животу Фионы и приготовилась прижать пальцы к киске матери, но Фиона схватила ее за запястье и одним движением отвернулась от нее.
Фиона отошла от дочери еще дальше, в голове у нее все еще было туманно от алкоголя, но она знала, что это переломный момент; он приближался несколько месяцев: половина ее хотела полностью прекратить сексуальные домогательства Аннабель, поступить правильно и морально, иметь мышление нормальной, ответственной матери, сказать "нет", "никогда", уйти в постель, самой; другая половина хотела упасть в эротическую, кровосмесительную бездну, отдаться, наконец, своей манящей, соблазнительной дочери,
Хотела-получила 