удовольствием. Она до сих пор считает себя чуточку ущербной из-за своей полноты, а я не разубеждаю. Пусть только мне даёт, на других не смотрит.
Поставишь её раком, да вставишь, прокто блаженство наступает. Жопа толстая, мягкая. Шлёпнешь шутя, полчаса колыхается. Титьки по пуду. Ебёшь Иришку, стоящую раком, а титьки по постели телепаются. Главное снаружи у неё не пизда, а пиздень. Такую враз не прикроешь. А внутри мелкая и узкая. Видать сало давит, вот и становится проход узеньким. А большие губы словно силиконом накачены, до того пухлые и выступающие. Я поначалу боялся до упора не дойти. Зря боялся. Говорю же, что Иркина пизда мелкая.
Пока мы там в ванной сидели, пока девочки меня уговаривали да потом ещё и чуток пошалили, тётя Зоя не подавала признаков жизни, не мешала от слова совсем. Понимала, что переговоры идут трудные и соваться между высокими договаривающимися сторонами не след, только помешаешь. А тут на кону стоит, можно сказать, большая проблема. А когда мы вышли, причём у девчат мордашки лучились довольством, а у меня рожа была сальная после вылизывания пиздёнок, хоть я её и помыл, тётя зоя уже и со стола прибрала, чайные чашки расставила, тортик порезала и мы сели пить чай. На молчаливый вопрос тётеньки, Ирка с Людкой ответили кивками, мол, всё окейно, Сан Саныч. Тётка повеселела, запорхала, защебетала синичкой весенней. И всё старается мне кусочек послаще и побольше подложить, чаю свежего налить.
После чаепития девчата засобирались. Мол у них дела и всё такое. Меня попросили остаться и присмотреть за мамой Зоей. Женщина...Гм... в возрасте, да выпила. И вообще бросать женщину одну в такой день не совсем правильно. Кто-то должен оказаться джентльменов и этот кто-то явно не они, потому как не подходят по половому признаку. Пообещали вернуться как только, так сразу, сами мне шепнули, чтобы я не торопился, но вечером попозже они придут проверить как оно всё пройдёт. С тётей Зоей, проводившей их до дверей, о чём-то шушукались в прихожей, затем дверь хлопнула, отсекая нас от остального мира. Тётка вернулась, села и мы молчим, не зная с чего начать разговор. Наконец Зоя сказала, обмахиваясь салфеткой навроде веера, что дома жарко, а она вся при параде. Я предложил ей переодеться, а она засмущалась, говорит, что привыкла дома ходить в трусах и в коротенькой маечке. И боится оскорбить своим внешним видом гостя. Я отмахнулся
— Тёть Зой, у нас дома сплошь один женский пол за исключением меня. Неужто ты думаешь, что сможешь меня чем-то шокировать? Одевайся, как привыкла. - Засмеялся. - Мне даже будет намного проще, если ты будешь повседневная, а не парадная. А то чувствую себя, как на приёме в администрации.
— Точно не обидишься? Ну смотри, сам предложил.
Тётка ушла в ванную, а я на стул сел. Мы как раз на кухню перебрались. Вышла. Мать моя! Ой-ё-ё! Да такой шикарной женщине позавидует мадам Грицацуева. У той титьки были арбузные, а у этой целая бахча. А жопа! Не жопа, а песня. Груди распирают майку, пытаясь вырваться на волю. Трусы пропали где-то в междупопии, канув без вести. Короче говоря словами тго же Остапа Ибрагимовича: Знойная женщина - мечта поэта. Не знаю насчёт поэта, а в каком-нибудь племени Мумба - Юмба, практикующем каннибализм, это был бы неприкосновенный запас на чёрный день. А когда Зоя подошла к столу и наклонилась, у меня слюни потекли до пупа или даже чуть ниже. А там, где чуть ниже, кто-то очень азартный стал со страшной силой рваться на волю. Глаза уставились
Буря, дождь и дача 6. Новая любовь мамы 
webmaster@3iks.ru