Смотрит решительно, но мыться не хочется, хочется продолжения, тем более что в тазик уже обмыта предохранительная тряпочка. Пытаюсь вылезти в окно.
— Подожди, дверь открою – Останавливает меня тихий шёпот — Обещай, что никому не расскажешь, обещай...
**************
Кивком соглашаюсь, проскальзываю в дверь и иду к морю – смыть с тела липкий пот и мускусный запах секса. Проходя мимо пирса, слышу окрик.
— Ты что здесь делаешь, почему не спишь! — Повернувшись вижу, что это воспитательница убывшей старшей группы, временно выполняющая обязанности медика. — Ночью купаться запрещено.
Подойдя поближе и заметив мокрое пятно на моих трусах, из под которых выглядывала головка всё ещё набухшего члена.
— У тебя что, поллюции? Чего молчишь?
А что тут скажешь, слово-то незнакомое. Звучит как название болезни.
— Нет, я не болею. — На что она начинает смеяться и говорит.
— Поллюция – это не болезнь, это когда воображение хренеет, а хрен начинает воображать. У мальчиков это бывает.
Ничего не понятно, но очень интересно! Стоит передо мной, на пол головы выше, белая кожа и рыжие волосы. Из одежды – цветастые трусики фонариком и белый лифчик.
— Ну раз так, иди окунись быстро.
Захожу в воду поглубже, ложусь на спину, раскинув руки и ноги качаюсь на волнах прибоя. Тёплая морская вода и воздух одной температуры, над головой южное звёздное небо, тихий плеск...Проснулся от толчка в плечо.
— Что с тобой? Тебе плохо? – Схватила за руку и буксирует к берегу.
— Да хорошо мне! Уснул просто.
— Как уснул? На воде разве можно уснуть? – Смотрит с недоумением. – А меня научить сможешь?
— Да легко. – Хотя это неправда и получалось не у всех ребят нашего отряда.
Заходим по пояс в море, она отталкивается от дна и ложится на воду. Сначала ничего не выходит. Поддерживаю ей ноги – начинает тонуть голова, голову – ноги под водой. Приходится перейти на попу, а чтобы не сводила ноги вместе – встать между ними и придерживать за бёдра и зад. Очень двусмысленная поза, но наконец всё получилось и она просит покатать по воде, взяв за руки. После нескольких покатушек слетает лифчик, а когда мы его ищем, выясняется, что и трусы уплыли. Белый лифчик найти легко, а вот цветастые трусики – нет. Приходится отдать свои семейки, в которые воспитательница влезает с трудом. Но это полбеды. Насмотревшись на голую девушку, проснулся мой дружок между ног и я стараюсь стоять, повернувшись к ней спиной, прикрывшись руками.
— Чего встал, пойдём чаем напою. — Зовёт она, а поняв какая у меня проблема, с интересом разглядывает и весело смеётся. Полу обняв прижимает к боку и так мы идём в её барак.
В комнате царит полумрак, нарушаемый лунным светом из окна. Задёрнув занавески на окнах зажигает керосиновую лампу. Достаёт китайский термос и разливает чай по кружкам. Сухари и леденцы – вот и всё угощение.
— Отвернись, я оденусь. — Странные эти женщины, минуту назад голышом бегала, а теперь отвернись.
— И ты оденься. — Бросает мне мои же влажные трусы.
Натягиваю их, но резинка растянулась и они сваливаются. Приходится придерживать руками. Сама одета в белый врачебный халат с пояском. Заметив удивлённый взгляд, объясняет, что два года отучилась в мединституте. Поняла, что это не её, когда дело дошло до трупов в анатомичке — потеряла сознание и пришлось переводиться в педагогический.
— Угощайся и чувствуй себя как дома. —Меня уговаривать не надо, только хруст стоит от сухарей. После купания аппетит зверский. Замечаю на кровати книгу. Это Бальзак. Закладка на «Человеческой комедии», «Отец Горио». Прикольно. Мне этот роман
С.Е.Т.Ь. 
webmaster@3iks.ru