на себя и из раза в раз она корила себя за то, что никак не ответила. Она понимала, что должна, может и очень хочет наконец выиграть хотя бы одну «баталию», в которой её бы к чему-то принуждали, а она гордо смогла постоять за себя. Ведь у мамы и по сей день не укладывалось, а, быть может, и не уложится никогда то, в каком положении она оказалась. Блин, да её прямо сейчас насилует подросток, о чём вообще речь? Но сначала страх шантажа, а затем обман с долгами и вот страхов становится больше. Боязнь раскрыть своё позорное положение перед обществом и, самое страшное, перед людьми, которых она знала лично, особенно передо мной. Все эти факторы настолько сильно давили на неё, что когда очередной подонок плевал ей в лицо, насмехался и ставил на колени, мама, несмотря на кипящую ярость, с горечью подчинялась и терпела. Да, иногда из мамы что-то прорывалось, но ещё ни разу это не закончилось чем-то серьёзным, разве что она ещё сильнее чувствовала свой позор, а окружающие смеялись с её нелепости. В совокупности именно смесь всех этих мыслей и переживаний передавал тот её протяжный жалобный звук, полный разочарования и внутренней боли. В один момент мама рукой даже ухватилась за оттягивающие её щёку пальцы парня и попыталась освободиться, настолько сильно она не хотела, чтобы её позорные звуки так сильно разлетались по комнате. Но, конечно, всё это было бесполезно, а парень после такого стал лишь больнее оттягивать её бедную щёку. Оказавшись в таком положении, мама на Аню уже не смотрела. Слишком уж стыдными были её стоны и вопли, которые она не смогла сдерживать, едва ей открыли рот, и мама это прекрасно понимала. В очередной раз она испытывала это мерзкое, медленно распространяющееся по всему телу, чувство унижения. Мама ужасно от него устала и всем сердцем ненавидела его. Но её усталость и ненависть не означали, что это чувство она стала испытывать менее ярко. «А что это ты, мамуль, теперь глаза от Ани отводишь? Вроде бы пару минут назад ты только и делала, что устремляла на неё свой «гордый» взгляд. Стыдно, что она твои стоны услышала, пока ты под подростком гнёшься? Ну, мам, по-моему ты уже давно должна была привыкнуть и принять то, что стыд, позор, унижение — всё это часть тебя, часть твоей жизни, которую ты, тупая сука, заслужила, как никто другой. С твоим уровнем сопротивления и «непомерной гордости» ты без команды уже даже дышать не должна».
Несколько минут продолжались её никчёмные безостановочные стоны. Иногда казалось, что парень трахает её с таким усердием, что у мамы пар прямо изо рта от напряжения выходит. Вскоре подросток налёг на неё всем телом и, не отпуская щёку, кончил. Мамина попка повержено и покорно промялась под своим победителем и сперма обильным и обжигающим потоком заполнила её, из-за чего от мамы послышался продолжительный, переходящий в крик, стон. Она зажмурила глаза, из которых потекло ещё больше слёз, сильнее сжала руками диван, а ножки согнула в коленях так, что её напряженные ступни были направлены в сторону её головы.
Обожал видеть маму такой. Несмотря на то, что я хотел, чтобы она сопротивлялась влиянию парней, в такие моменты я обо всём этом забывал. Любил видеть, как она принимает своё заслуженное поражение; эти слегка закатывающиеся полные слёз и разочарования глаза, напряжение в каждой клеточке её тела, продолжительный страдающий, но в то же время возбуждающий стон. В такие моменты, думаю, она наиболее сильно ощущала ту самую нависшую над
мамин уик-энд 