воды, мчащимся по водопроводу и разливающимся по сотне маленьких капилляров. Парня словно жадная и бездонная губка засасывала, готовая выпить его целиком без остатка и оставить в себе навсегда.
– Да-а-а! – стонала Маша. – Как классно! Кла-а-ассно-о-о! Ты мой ангел! Мо-о-ой!
Её объятия сжимались всё крепче, движения становились быстрее и яростнее.
«Скоро кончит, – догадался Слава. – Но я… я сейчас с ума сойду! Кайф какой! Просто невыносимый кайф!»
«Не напрягайся! – приказал внутренний голос. – Не сопротивляйся! Ты должен быть водой до конца. Расслабься и не придётся терпеть!»
Молодой человек почувствовал, как тело его словно бы размывается, теряет свои контуры, исчезает, и одновременно приходило облегчение. Блаженство не сбавляло свой потенциал, наоборот, продолжало расти, но не вызывало больше прежнего напряжения, не разрывало изнутри на части, просто нечего вдруг стало разрывать.
«Вот так хорошо, – похвалил внутренний голос. – Недолго уже осталась. Скоро печать моя размоется и спадёт».
Маша снова вскрикнула, задрожала и замерла, балансируя на грани, и молодой человек окунулся в мнимый покой. Вот только это походило на короткое затишье перед безумной бурей.
– Ох, кажется, я заигралась, – прошептала девушка. – Мамочка моя футочка, помоги! Слава богам, наставница здесь. Славка! Славка, я сейчас улечу! Далеко и надолго! Лану слушайся…
Подруга замолчала и тело её стало охватывать дрожь. Живцов едва ли не физически ощутил, как в девушке стремительно нарастает блаженство. Оно затопило её целиком и взорвало, как разом вскипевшая перегретая жидкость, за долю секунды превратившаяся в пар. Маша беззвучно забилась в судорогах, не в силах издать ни единого звука. А мгновением спустя молодой человек ощутил вспышку наслаждения у себя в паху и сам взорвался, будто ядерная бомба. Он ещё успел почувствовать, как мощно изливается наружу, как судорожно стискиваются объятия девушки, принимающей его в себя, а потом душу его накрыло волной бесконечного кайфа и унесло в бескрайний океан нирваны.
Сознание возвращалось рывками, словно какая-то сила вытягивала его из вязкой трясины. Вначале Живцов ощутил тяжесть сверху, затем крепкие объятия на шее и, наконец, глубокий сладостный поцелуй.
«Маша? – подумал он. – Уже очнулась? Так быстро? Или это я был долго в отключке?»
Слава с трудом приподнял веки и увидел большие карие глаза с вертикальными щёлочками зрачков.
«Почему карие, а не зелёные? – мысленно удивился он. – Какие-то новые эффекты? Или…»
В памяти возник образ рыжеволосой девушки, ещё недавно сидевшей в кресле, сложив ногу на ногу, и вслед за ним пришло озарение:
«Это не Маша! Лана!»
Веки молодого человека быстро заморгали, тело совершило первую попытку пошевелиться и вырваться из вязких оков томного состояния. Чуть позже пришло осознание, что лежит он на кровати, спиной вниз, укрыт одеялом до самого подбородка, и придавлен к постели массивным женским телом. Слава попытался освободиться из этого плена и ему показалось, что легче было столкнуть с себя железобетонную плиту. Но девушка не спеша прервала свой поцелуй и отстранилась.
– М-м-м, очнулся, наконец, – промурлыкала Лана, приподняв голову так, что очаровательное и довольное лицо её оказалось сантиметрах в двадцати сверху. – Долго же пришлось тебя будить. Но это даже к лучшему, – хихикнула она. – Нацеловалась всласть.
– Где Маша? Что с ней? – обеспокоенно спросил Вячеслав.
– Буквально в метре от тебя. Спит. С ней всё в порядке. Пусть отдыхает.
– Ей не надо помочь? Или ты уже?
– Нет. Я её только переложила, – ответила Лана с улыбкой. – Лучше будет, если ей поможешь именно ты. Но, во-первых, ты не знаешь пока как, а во-вторых, ещё не пришло время для помощи.
Педагогический прием 