«Она - замужем. У неё маленькая дочка… Какого хера ты распустил тут нюни?» - Глеб был зол на себя, и на эту улыбчивую девушку, которая то ли что-то обещала ему что-то взглядом, то ли думала о своём и просто смотрела мимо него, улыбаясь своим собственным мыслям.
Логика Глебу совсем не помогала. По ней получалось, что ничего между ними быть не может, и ему стоит прекратить изводить себя неуёмными фантазиями. Однако, стоило ему вновь увидеть этот её «особый» покорный взгляд, будто бы идущий из самой души, а то и ниже, представить как эти глаза ловят его взгляд пока она заглатывает его напряженный член, и он уже не мог не на чём сосредоточиться. Ничего не помогало. Молочные мокрые сиськи, сжатые пальцами, стояли перед мысленным взором, и он хватал их своими руками, крутил соски, из которых сочилось молоко. С каждым днём Глеб заводил себя еще больше. Пару раз он специально врывался в кабинет старшей сестры, в надежде вновь застать там полураздетую Кристину. Но у него не выходило. Он злился на свою слабость и озабоченность, а еще больше – на Кристину, которая сама того не зная, играла с ним. Ярость и желание постепенно достигали апогея превращая некогда спокойного взвешенного мужчину в настоящего маньяка. Он уже постоянно фантазировал как берёт её, покорную, но порочную, нагибает, заставляет и насилует, наказывает её как олицетворение всех баб-изменщиц на земле.
Струна была натянута до предела. Поэтому то, что для него показалось долгожданной развязкой, концом игры, для Кристины стало полнейшей неожиданностью.
***
В тот вечер она впервые за полтора года осталась на ночное дежурство. Могла бы отказаться, но подружка умоляла. В ординаторской, как всегда, дежурил Глеб Михайлович. Странный мужчина. Ненамного старше, но нелюдимый и постоянно озадаченный. Глядит загнанным зверем. Она иногда вспоминала как огорошила его сцеживанием в кабинете старшей сестры, и это сладко отдавалось томлением у неё между ног. После родов это вообще стало для неё наваждением. Она ХОТЕЛА постоянно, страстно и безудержно. Мысли крутились вокруг всяких пикантных и пошлых образов, и она отгоняла их, чтобы не менять постоянно бельё. С ним теперь была большая проблема - возросшее желание буквально выливалось из Кристины.
Муж был с ней каждую ночь, но он тоже работал, и она просто жалела его, отставала после второго раза, хотя сама хотела еще и еще. Руки помогали. Руки – они не для скуки, они - для суки. И после родов мастурбация тоже стала еще слаще, еще неотвязнее. Даже на работе, в минуту уединения, она могла кончить несколько раз, чтобы спокойно доработать до вечера. Хуже было с мыслями. Секс виделся почти везде, в каждом взгляде, каждом прикосновении.
И вот он снова ночует в родном отделении. Будто не было декрета и родов. Моргнула и всё в прошлом. Спустился вечер. Всё было спокойно, без происшествий. Отделение затихло, верхний свет в коридорах выключили, и она ушла в сестринскую. Знакомая кургузая постель, узкая и твёрдая ждала её сегодня. Она улеглась не раздеваясь. Поворочалась. Мысли с дочки и дома уползали у неё в сторону очередных волшебных фантазий. Неясные образы окружали её, члены, руки требовали, домогались, хотели её тело. Или это она хотела?
Когда в юности она впервые почувствовала в себе этот зов, она сразу тогда поняла, что её женская «дырка» должна будет кому-то принадлежать. Какому-то мужчине, который будет ТАМ хозяйничать. Он властно засунет ТУДА руку и будет там всё проверять, трогать. Путная ли она девка? Сильно ли она течёт, как у неё там «по-бабьи»? Потрогает всё, найдет её
Земной рай. Часть первая: Балканы. Глава четвёртая: Перед вылетом. 
webmaster@3iks.ru